Юбилейный, десятый, научный семинар «Миусские античные посиделки» (организатор С.Г. Карпюк, секретарь А.В. Иванова) прошел в Российском государственном гуманитарном университете в конце марта 2018 г. Этот семинар, в котором приняли участие ведущие российские и британские специалисты по истории древней Греции, был посвящен памяти Ю.Н. Литвиненко.

Заседание 30 марта «Добрая старая классическая пятница» было посвящено теме «Война и мир в древней Греции». После вступительного слова зав. кафедрой истории древнего мира РГГУ П.П. Шкаренкова участники и гости семинара прослушали доклад <em>Л.</em><em> Митчелл</em> (Эксетер) «Женщины в войне и мире в архаической и классической Греции». Он был посвящен роли женщин в периоды военных действий. Вопреки широко распространенной точке зрения, что женщины в эпоху архаической и классической Греции не принимали участие в войнах и выступали скорее как миротворцы, в статье проводится идея о том, что женщины как члены общества, которое поддерживало героические ценности, также были проводниками идеологии героизма. Более того, древнегреческие женщины принимали участие в военных действиях, особенно тогда, когда в опасности находился их родной город и дом. С другой стороны, женщины могли выступать и как поборницы мира. Хотя роль женщин в политике возросла позже, в эллинистический период, в архаическую и классическую эпоху женщины играли заметную роль в миротворческих усилиях. Таким образом, вопреки широко распространенному в древнегреческой литературе топосу роль женщин в период военных действий часто была активной.

<em><strong>И.Е. Суриков</strong></em><strong> (Москва) в докладе «“Великий Варвар” как субъект и объект истории: Кир Старший в классической греческой традиции» указал, что в европейской картине мира самых разных эпох достаточно значимое место занимала идея «Великого Варвара» – чрезвычайно могущественного </strong><strong>правителя-воителя, </strong><strong>как правило, с Востока, </strong><strong>угрожающего, жестокого и ужасного, но в то же время величественного и в чем-то даже импонирующего некоторыми своими чертами. Зарождение этой парадигмы следует относить к греческой античности. В качестве первого «Великого Варвара» однозначно выступает Кир Старший, основатель мирового владычества персов. В докладе рассматривался его образ у древнегреческих авторов, особенно у Геродота и </strong><strong>Ксенофонта</strong><strong>.</strong>

<em>С. Г. </em><em>Карпюк</em> (Москва) в докладе «Ленеи военного времени и победы Аристофана» рассмотрел вопрос о том, почему комедии Аристофана имели успех именно на Ленейском фестивале, состоявшемся во время Пелопоннесской войны. Аристофану «повезло» с главным политическим персонажем его комедий, демагогом Клеоном, который после «Вавилонян» (426 г. до н.э.) безуспешно пытался преследовать драматурга в суде. Комедии Аристофана были точно направлены именно на ленейскую аудиторию, в которой была особенно высока доля аттических крестьян. Довершил дело талант и молодого драматурга, и актеров. При этом попытки Аристофана достичь успеха на Дионисиях остались безуспешными: на этом фестивале другой была аудитория, отличался и состав судейской коллегии, которая присуждала призы.

В докладе <em>Т. В. Кудрявцевой </em>(Петербург) «Beati pacifici<em>.</em>..: афинский миротворческий опыт эпохи Пелопоннесской войны» была детально рассмотрена так называемая афинская амнистия 403 г. до н.э. Смысловым центром примирения была клятва «не помнить прошлого зла», точнее, две клятвы, принесенные примиряющимися сторонами – в 403 и 401 г. Афиняне не придумали клятву μὴ μνησικακεῖν: подобная клятва использовалась и раньше. Но в 403 г. до н.э. афиняне изобрели фактически новый способ выхода из конфликта – амнистию  как определенный правовой механизм прекращения военного конфликта, и у них хватило политической воли и решимости последовательно его применить. Соглашение о примирении – это не один документ, а совокупность «соглашений и клятв» (αἱ συνθῆκαι καὶ οἱ ὅρκοι) и реализующих их пcефисм.  В дальнейшем, судя по некоторым надписям, амнистия как определенная совокупность мер и гарантия прощения использовалась в эллинистическое время в межполисных и межгосударственных отношениях. В этих эллинистических договорах закрепляется и использование слова ἀμνηστία как специального термина, обозначающего прощение, иммунитет для противника/лидера враждебной группировки и т.п. Ни у Геродота, ни у Фукидида, ни у Ксенофонта мы не встречаем подобной политико-правовой коннотации этого слова. Зато это понятие встречается у более поздних авторов – Диодора, Плутарха. В латинской традиции (Цицерон, Веллей Патеркул, Валерий Максим, Орозий и др.) понятие «амнистия» оказалось тесно связанным с Афинами. Можно предположить, что этот новый термин укоренился у античных авторов в новом политическом смысле именно благодаря  афинскому прецеденту эпохи Пелопоннесской войны. Афинская амнистия была в значительной степени порождением той самой эпохи. Война была столь долгой и изнурительной,  столь изобилующей примерами зверств и расправ над мирным населением, что неизбежно должна была вызвать тоску по миру и гуманности, и как следствие – поиск конкретных и эффективных процедур примирения враждующих сторон. В афинской амнистии 403 г. до н.э. учитывался и прошлый опыт, но в целом она явилась настоящим прорывом в деле миротворчества.

Заседание 31 марта «Ποικίλη суббота: Колонии, гробницы, сокровищницы, речи» было посвящено самым разнообразным темам. В докладе <em>С.Ю. Сапрыкина</em> (Москва) «Греческая колонизация Колхиды в VII–VI вв. до н.э.: мифы и реальность» были рассмотрены мифы о Фриксе и о плавании аргонавтов в Колхиду, а кроме того, предания о Диоскурах, их возницах и происхождении местных северокавказских племен. Докладчик аргументировал точку зрения о том, что миф об аргонавтах первоначально сформировался в Восточном Средиземноморье и был популярен среди выходцев из Средней Греции, Ахеи, Беотии, Фессалии, Коринфа и ряда городов Пелопоннеса. Однако в VIII–VI вв. до н. э. герои этих легенд оказались связаны с Колхидой и Восточным Причерноморьем, что было следствием греческой колонизации региона. Поэтому в версиях сказаний об аргонавтах и Диоскурах в Колхиде, которые сохранились в греческой письменной традиции с V в. до н. э. до римской эпохи и где неоднократно упоминаются Ахея, беотийский Орхомен, Фессалия, Лаконика, нашло отражение участие выходцев из этих областей в ионийской колонизации восточного побережья Черного моря вместе с милетянами.

Доклад <em>Освина</em><em> </em><em>Ме</em><em>ррея</em> (Оксфорд) «“Гробница ныряльщика”: 50 лет спустя» был посвящен уникальному археологическому памятнику – гробнице, случайно обнаруженной в июне 1968 г. в 2 км от античного Пестума. Фресковая роспись этой гробницы, относящаяся примерно к 480 г. до н.э., – наиболее выдающееся археологическое открытие ХХ в. в области архаического греческого искусства; она была опубликована открывшим ее археологом Марио Наполи в 1970 г. Значительное место на фресках занимают сцены симпосия, и в докладе была отмечена их символическая связь и с аттической краснофигурной вазописью, и с архаической поэзией (стихами Анакреонта, Пиндара, Бакхилида).

В докладе <em>О.В. </em><em>Кулишовой</em> (Санкт-Петербург) «Дельфийские сокровищницы: презентация богатства и власти в архаической и классической Греции» было подчеркнуто, что сокровищницы греческих общин в панэллинских религиозных центрах, предназначенные для хранения разнообразных священных даров, были важным местом коммуникации не только между людьми и богами, но и внутри людского сообщества. Они выступали своего рода прообразом современных банков и музеев: в них сохранялись ценные предметы – военные трофеи, реликвии, изделия из золота и серебра, статуи, живописные работы, которые часто были выдающимися произведениями искусства. Сокровищницы являлись важным средством сохранения исторической памяти, так как часто сооружались в честь военных побед и других значимых событий; они играли важную роль в репрезентации и самоидентификации греческих общин, воплощали самосознание граждан, оказывались действенным средством демонстрации богатства и могущества посвятителей. Особую роль в такой презентации имел внешний вид сокровищниц, их архитектурное оформление и скульптурный декор. Сокровищницы различных полисов, обладая общими чертами, все же значительно отличались друг от друга стилем, пропорциями, скульптурными украшениями, использованием в декоре различных мифологических сюжетов и их интерпретацией, что было обусловлено особенностями политического и культурного развития той или иной общины, политическими устремлениями и ценностными установками дарителей. В докладе особое внимание было уделено самым ранним из известных нам сокровищниц – коринфян и сикионян, которые были сооружены во времена правления «старших» тиранов, а также сокровищницам сифносцев и афинян, строительство которых приходится на конец VI – начало V в. до н. э.

В докладе<em> С.И. </em><em>Межерицкой</em> (Петербург) «Древнегреческие надгробные речи: политика и эстетика» была предпринята попытка проследить пути трансформации канона древнегреческих надгробных речей от времени их появления в V в. до н. э. до эпохи поздней античности и показать, как менялись их статус и роль в социально-политической и духовно-эстетической жизни общества в разные периоды античной истории. Если в классическую эпоху такие речи посвящались погибшим воинам и выполняли главным образом дидактическую и идеологическую функции, то с изменением общественно-политической ситуации в Греции в эпоху эллинизма они в известной степени утрачивают свое социально-политическое значение. В римский период мы встречаемся уже только с надгробными речами частным лицам. Существенно меняется и сам риторический канон: с одной стороны, поздние ораторы идут по пути заметной индивидуализации похвалы умершему, усиления патетического элемента речи, с другой – в речах существенно возрастает роль авторского начала. Особый интерес в этом отношении представляют сочинения авторов Второй софистики, в значительной мере повлиявших на эволюцию жанра эпитафии.

Доклады вызвали большой интерес у слушателей и сопровождались оживленной дискуссией, которая велась и по-русски, и по-английски.