67 Diod Müller = 67 Woelk = 68 Burstein 67. (Diod. III. 35. 1). Когда мы изложили главное о народах и образах жизни, кажущихся удивительными, расскажем подробно о животных в рассматриваемых странах. 68 Phot Müller = 68 Woelk = 68 Henry = 69 Burstein 68а. Говорит, что львы в Аравии менее шерстисты и более агрессивны¹, у них равномерная окраска, как (у львов), водящихся в Вавилонии², [вся] шерсть у них блестит, как грива, похожая сиянием на золото. 68b. (Strabo. XVI. 4. 15). Цвет шерсти у них золотистый, но шерсть менее густая, чем у арабских львов³. (69) Phot Müller = 69 Woelk = 69 Henry = 70a Burstein 69а. Что же касается муравьев, то наружностью они не отличаются от остальных, срамные же части у них природой развернуты в противоположную сторону по сравнению с остальными. 69b. (Strabo. XVI. 4. 15 = Burstein 70b). В этой стране очень много слонов и львов, называемых муравьями. Половые органы (у них) обращены назад⁴. 70 Phot Müller = 70 Woelk = 70 Henry = 71a Burstein 70. Леопарды же не похожи на тех, что водятся в Карии и Ликии, они длинны телом, значительно лучше могут терпеть боль при ранениях; скоростью они превосходят всех остальных, как дикое (животное превосходит) домашнее.<table class="docx-publication-table"><tr><td class="docx-publication-cell"> 71 Phot Müller = 71 Henry = 72a Burstein 71a. [Агафархид говорит,] что носорог не уступает слону, ростом же – ниже⁵. Цветом он весьма напоминает бук, как и шкура его – на ощупь. На верхушке ноздрей у него крутой рог, по крепости напоминающий железо. Во всякое время, оказавшись рядом со скалой, точит (его), набрасываясь (на скалу) грудью⁶. Встретив же слона – с ним он всю жизнь воюет за пастбища, – он проходит ему под брюхо и протыкает рогом мышцы, что тут же вызывает кровотечение. И можно видеть многих слонов, погибших таким образом. Если же так случится, что он не доберется до брюха, то [слон] бьет его хоботом и бивнями, лишает сил и убивает, так как разница в силе и мощи (между ними) велика. </td><td class="docx-publication-cell"> 71 Diod Müller = 72b Burstein 71b. (Diod. III. 35. 2–3). Есть животное, которое из-за своих особенностей называется носорогом, смелостью и силой сравнимое со слоном, ростом же ему уступающее; у него самая твердая кожа, цветом же напоминает бук. На вершине ноздрей у него рог, по виду вздернутый, по крепости – напоминающий железо. Так как они постоянно воюют со слонами за пастбища, он точит рог об какую-нибудь скалу. Если же вступит в бой с этим животным, проходит ему под брюхо и вспарывает плоть рогом, словно мечом. Ведя бой таким вот образом, он вызывает кровотечение у животного и многих убивает. Если же слон не даст (носорогу) пройти под брюхо, он хватает носорога хоботом и легко побеждает его ударами бивней и превосходством в силе.</td></tr></table> 71c. (Strabo. XVI. 4. 15). Здесь водятся также свирепые леопарды и носороги. Эти последние по величине немного уступают слонам, однако не так, как говорит Артемидор: «по длине от головы до хвоста»… Он, кроме того, рассказывает, что это животное особенно склонно к борьбе со слонами из-за пастбищ; поддевая мордой брюхо слона, он вспарывает его рогом, если только слон не опередит его, действуя хоботом и бивнями⁷. 71d. (Aelian. <em>NA</em>. XVII. 44). Носорог… носит рог на краю носа, по этой причине и называется так. Он очень острый с краю, по прочности он сравним с железом. Натирая его об скалы, он нападает на слона, вступая в ближний бой, в остальном он несравним в бою (со слоном) из-за роста и огромной силы этого животного. Он проходит ему под ноги, протыкает брюхо и вспарывает его рогом. Тот вскоре из-за кровотечения подыхает. Бои носорога и слона случаются из-за пастбищ, и многие слоны погибают таким вот образом. Если же носорог промедлит в атаке и будет свален, зайдя под ноги слону, тот его хватает хоботом и тащит к себе, падает на него и изрубает его бивнями, словно топорами. Кожа у него твердая и труднопробиваемая, но мощь его атаки – чрезвычайна. 71e. (Plin. <em>NH</em>. VIII. 71). Другой, выращенный у нас для состязаний со слоном, готовится к битве, оттачивая свой рог о камни; во время сражения (носорог) стремится попасть противнику в живот, который у того, как ему известно, более уязвим. По длине этот носорог равен слону, но ноги его намного короче, а шкура – бледно-желтого цвета⁸. 72 Phot Müller = 72 Woelk = 72 Henry = 73a Burstein 72a. [Агафархид говорит,] что у троглодитов водится (животное), называемое у эллинов «камелопардом», имеющее в определенном смысле составное имя и природу. У него пестрая шкура леопарда, а размер – верблюда, скорость – необыкновенна⁹; шея же у него столь длинная, что он собирает пропитание с вершин деревьев. 72 Diod Müller = 73b Burstein 72b. (Strabo. XVI. 4. 16). В этих местах водятся и камелопарды, которые вовсе не похожи на леопардов, потому что пестрым цветом своей шкуры они скорее напоминают полосато-пятнистых молодых оленей. Задние части этих животных гораздо короче передних, так что животное кажется сидящим на хвостовой части, высота которой, как у быка, хотя передние ноги у них не короче верблюжьих. Шея вытянута прямо вверх, а голова поднята гораздо выше, чем у верблюда. Я считаю, что в силу такой несоразмерности строения тела животное не может обладать такой быстротой, как это утверждает Артемидор, считающий ее непревзойденной. Кроме того, это даже не дикое, а скорее домашнее животное, так как у него незаметны признаки дикости¹⁰.<table class="docx-publication-table"><tr><td class="docx-publication-cell"> 73 Phot Müller = 73 Henry = 74a Burstein 73a. Говорит, что сфинксов, собакоголовых и длиннохвостых обезьян отправляют в Александрию из Троглодитики и Эфиопии. Сфинксы совершенно похожи на описываемых, кроме того, что все они мохнаты, а характером кротки и ласковы. Они очень хитры, но настолько восприимчивы к регулярному обучению, что удивляют благодарностью во всяком деле.</td><td class="docx-publication-cell"> 73 Diod Müller = 74b Burstein 73b. (Diod. III. 35. 4). Сфинксы водятся в Троглодитике и Эфиопии, внешним видом они не отличаются от описываемых, разнятся лишь наличием шерсти, характер же у них кроткий, они очень хитры и восприимчивы к регулярному обучению.</td></tr></table> 73с. (Strabo. XVI. 4. 16 = 74c Burstein). Здесь водятся, говорит он, сфинксы, кинокефалы и кебы с мордой льва и туловищем пантеры, величиной с антилопу¹¹.<table class="docx-publication-table"><tr><td class="docx-publication-cell"> 74 Phot Müller = 74 Henry = 75a Burstein 74а. Собакоголовые телом похожи на безобразного человека, мордой же – на собаку. Они издают звуки, похожие на сопение; они чрезвычайно дикие и не поддающиеся приручению; глаза и брови придают им суровый вид¹². Это касается самцов; что касается самок – они носят чрево вне тела и так проводят всю жизнь.</td><td class="docx-publication-cell"> 74 Diod Müller = 75b Burstein 74b. (Diod. III. 35. 5). Собакоголовые похожи телом на безобразного человека, в качестве звуков издают человеческое сопение. Это животное очень дикое и совершенно не поддается приручению; взгляд его из-под бровей суров. Самки же своеобразно носят чрево вне тела все время [жизни].</td></tr><tr><td class="docx-publication-cell"> 75 Phot Müller = 75 Henry = 76a Burstein 75а. Мордой длиннохвостые обезьяны похожи на львов, телом же – на пантеру, размером – на газель, наименование ее происходит из-за пестроты [тела]¹³.</td><td class="docx-publication-cell"> 75 Diod Müller = 76b Burstein 75b. (Diod. III. 35. 6). Так называемая (длиннохвостая обезьяна) именуется κῆπος из-за зрелого и приятного цветения¹⁴ всего тела; мордой она похожа на льва, остальным телом – на пантеру, разве что величиной она напоминает газель.</td></tr><tr><td class="docx-publication-cell"> 76 Phot Müller = 76 Henry = 77a Burstein 76а. Из всех упомянутых (животных) самое дикое и трудноприручаемое – род хищных быков. Они значительно превосходят величиной одомашненных, превосходят и скоростью, (цвета) они ярко-рыжего. Пасть (у него) открывается до ушей, а глаза сияют ярче, чем у льва. Он все время шевелит рогами, словно ушами, вступив же в бой, держит их крепко. Шерсть у него растет в противоположном направлении в сравнении с другими (животными). [Быки] нападают на самых сильных, охотятся на остальных животных, более же всего наносят вред стадам местных жителей; его одного нельзя ранить ни копьем, ни стрелой. Хотя многие старались, никому не удалось приручить его. Если же он упадет в яму или [попадется в] похожую ловушку, то быстро задыхается в свой ярости. Это животное справедливо почитается у троглодитов по смелости равным льву, по скорости – лошади, по силе – быку, железу же – неподдающимся.</td><td class="docx-publication-cell"> 76 Diod Müller = 77b Burstein 76b. (Diod. III. 35. 7–9). Из всех упомянутых животных самое дикое и совершенно неприручаемое – хищный бык. Телом он крупнее домашнего быка, скоростью ног не уступит лошади, пасть же его открывается до ушей. Цвета он ярко-рыжего, глаза блестят ярче, чем у льва, и по ночам они сияют, словно молния. У его рогов есть своеобразная особенность: он все время двигает ими, словно ушами, а во время боя держит их крепко. Шерсть у него растет в противоположном направлении в сравнении с другими (животными). Смелостью и мощью этот зверь поразителен, так как нападает на самых смелых из животных, а питается поеданием мяса побежденных. Он уничтожает стада местных жителей, вступая в жуткие схватки с группами пастухов и стаями собак. Говорят, что и шкуру его невозможно пробить; многие старались его приручить, но ни у кого не получилось. Если же упадет в яму или попадется в иную ловушку, задыхается от ярости, и никогда не меняет свободу на человеческий уход в неволе. По этой причине троглодиты справедливо считают это животное самым сильным, как если бы от природы ему была дана смелость льва, скорость лошади, сила быка, изо всех (животных) оно (одно) от природы не уступает крепостью железу.</td></tr></table> 76c. (Strabo. XVI. 4. 16 = Burstein 77c). Также водятся в этой стране быки – дикие и хищные, величиной и скоростью значительно превосходящие наших, цвета они рыжего.<table class="docx-publication-table"><tr><td class="docx-publication-cell"> 77 Phot Müller = 77 Henry = 78a Burstein 77а. [Агафархид говорит,] что (животное), называемое в Эфиопии крокотта, как бы состоит из волка и собаки. Оно более дикое, чем оба эти [зверя], и значительно более свирепое из-за [выражения] морды и из-за оконечностей лап¹⁵. Оно поражает силой; зубы и брюхо (у него) сильнее, чем у остальных (животных). Они с легкостью разламывают зубами любой вид костей, а разломанное тотчас поедают – пищеварение (их) неописуемо. Некоторые утверждают, что они имитируют человеческую речь, но нас они не убеждают; они добавляют и следующее: будто бы они зовут по ночам по имени, на тех же, кто приблизится, как на человеческий голос, они вместе набрасываются и поедают.</td><td class="docx-publication-cell"> 77 Diod Müller = 78b Burstein 77b. (Diod. III. 35. 10). (Животные,) называемые у эфиопов крокотты, обладают смешанной природой собаки и волка; по дикости они страшнее их обоих; зубами же оно превосходит всех (животных). Они с легкостью разжевывают кости любого размера, а остатки удивительным образом переваривают в брюхе. Некоторые рассказчики-фантазеры ложно утверждают, что это животное имитирует человеческий голос, но нас они не убеждают.</td></tr></table> 77c. (Strabo. XVI. 4. 16 = Burstein 78c). Крокутты, как он¹⁶ говорит, представляют собой смесь волка и собаки.<table class="docx-publication-table"><tr><td class="docx-publication-cell"> 78 Phot Müller = 78 Henry = 80a Burstein 78а. Он говорит, что, как утверждают, в (этих) местах водятся удивительные виды змей невероятных размеров, и все они живут охотой. Говорит, однако, что самая большая из наших змей, которую он видел, выросла до 30 локтей¹⁷. Говорит, что всякая змея, даже самая большая, поддается приручению – мучимая лишением необходимого (пропитания) и наказаниями. Он же говорит, что видел змею, которая, не получая еды, постоянно выставленной перед ней, становилась менее злой, хотя аппетит ее крепчал, так что кидая затем в ее клетку священные жертвы для удовлетворения (ее) голода, успокоили и приручили чудище, так что ни одно из других (животных) не считалось более кротким и более страшным. Я думаю, естественно, что это происходит с пойманными животными: если они сопротивляются, их наказывают, если слушаются – кормят. Всякое животное учится вести себя разумно не словом, воспринимая наилучшее, но влиянием на память, попеременно изменяемым в противоположные стороны.</td><td class="docx-publication-cell"> 78 Diod Müller = 80b Burstein 78b. (Diod. III. 36. 1. – III. 37. 9). Населяющие [области] рядом с пустыней и полные диким зверьем говорят, что (у них) можно видеть различные виды змей невероятных размеров. Не только мы, но и все другие считают лжецами тех, что говорит, что они видели некоторых (змей), достигающих в длину 100 локтей. Они добавляют к недостоверному и совершенно удивительное. Говорят, что, так как страна равнинная, когда самая большая из змей закручивается кольцами, из колец, положенных одно на другое, получается возвышенность, которую, похожую на холм, можно увидеть издалека. Нелегко прийти к согласию относительно размеров описанных животных: мы расскажем о самых больших животных, которых доводилось увидеть, привезенных в каких-то ладно сложенных сосудах в Александрию с детальным добавлением обращения (с ними). Ибо второй Птолемей, страстно увлекавшийся охотой на слонов и жаловавший огромные дары участникам удивительных охотничьих кампаний по поимке наиболее сильных животных и потративший значительные средства на эту страсть, не только собрал многих боевых слонов, но и явил эллинам природу других животных – удивительных и невиданных. По этой причине некоторые из охотников, видя щедрость царя в вопросах награды, собравшись в достаточно большом количестве, решили рискнуть своими жизнями и, устроив охоту на одну из самых больших змей, доставить ее живой в Александрию к Птолемею. Так как замысел этот был велик и поразителен, Судьба содействовала их намерениям и обеспечила достойное завершение начинания. Они выследили одну из змей в 30 локтей, жившую около источников воды и хранившую недвижимыми кольца своего тела. При появлении на этом месте других животных, желавших утолить жажду, она тотчас распрямлялась и телом разрывала [жертву] на куски, обвивая кольцами появляющихся животных, так что никаким образом пойманному не удавалось сбежать. Так как змея от природы была длинная и вялая, сначала в надежде схватить ее петлями и веревками они безопасно приближались к ней, держа наготове все, что им могло понадобиться; пока они приближались, все более устрашались, глядя на (ее) ярко-красные глаза и язык, который она направляет во все стороны, а также от шороха чешуи, производимого во время передвижения в лесу и чрезвычайного шума от (их) трения [о деревья], и сверхъестественных размеров зубов, и жуткого вида пасти, и невероятного нагромождения колец. По этой причине с побледневшими от страха лицами они трусливо набросили петлю на хвост. Животное же, когда веревка обвила его тело, обернулось с резким устрашающим шипением, схватило в пасть стоявшего ближе всех, подняло его над головой и съело плоть еще живого. Второго змея притянула кольцом издалека, пока он еще бежал, и, охватив его, начала стягивать его живот своей удавкой; все же остальные, испугавшись, спаслись бегством. Однако они не отказались от охоты, так как милость царя и награды перевешивали риск (их) предприятия; хитростью и изобретательностью они одолели то, что силой было не одолеть, устроив следующую ловушку. Они смастерили из густо соединенного тростника круглую плетенку, по виду похожую на сеть, размером же и размахом способную удержать тело животного. Обнаружив его логово, а также [определив] время выхода за едой и время возвращения, как только змея отправилась на привычную охоту за зверьем другого рода, они завалили вход в логово огромными камнями и землей, а в месте рядом [c логовом] сделали подкоп и поместили туда плетенку горловиной кверху, так что вход для змеи был готов. К возвращению же животного они подготовили лучников и пращников, а также многих всадников, а помимо них – трубачей и всю прочую подмогу. Когда животное приблизилось, они подняли горловину выше всадников; собравшиеся же на охоту не решались приблизиться, памятуя о случившемся ранее, и издали со многих рук начали стрелять в одну и ту же огромную мишень. Появлением же всадников и множества мощных собак, а еще и звуком труб они устрашили животное. Потому именно когда животное поползло в свое привычное логово, они стали преследовать его, но лишь чтобы не раздражать его более. Когда же оно приблизилось к приготовленному подкопу, они все вместе мощно загрохотали оружием, наводя страх и растерянность появлением толпы и [звуком] труб. Животное не нашло вход [в нору], испуганное же напором охотников, оно уползло в горловину, приготовленную рядом. Пока оно заполняло плетенку, распуская кольца, некоторые из охотников опередили его, вырвались вперед до того, как змея повернулась к выходу, и веревками связали вход, весьма длинный и задуманный хитро для такого быстрого действия. Вытащив же плетенку и подложив (под нее) носилки, они подняли (ее) вверх. Животное же, загнанное в суженное природой место, издало страшное шипение и зубами стащило державший его тростник. Так как [змея] раскачивала во все стороны (ловушку), носильщики стали опасаться, что она выскочит из ловушки, удерживавшей ее. По этой причине, испугавшись, они положили змею на землю, сделали несколько проколов около хвоста, сумев отвлечь (внимание) животного от прокусывания зубами [ловушки] к местам, (причинявшим) чувство боли. Доставив в Александрию (животное), представлявшее необыкновенное зрелище для тех, кто не доверял слухам¹⁸, они преподнесли его царю. Лишением еды они ослабили силу животного, мало-помалу приручив его, вызвав удивление его кротостью. Птолемей достойно одарил охотников и кормил уже укрощенную змею, которая являла собой для иностранцев, посещавших царство, величайшее и удивительнейшее зрелище. Именно по этой причине, так как змея такого размера была выставлена на всеобщее обозрение, не следует не доверять эфиопам и считать выдумкой то, что они рассказывают. Они заявляют, что в их стране встречаются змеи такого размера, что они поедают не только коров и быков и других животных подобного размера, но и что они сходятся в битве со слонами. Обвивая кольцами (их) ноги, они не дают им двигаться, как предписано природой, шею же поднимают выше хобота и держат голову напротив глаз слона; испуская огненное сияние глаз, подобное молнии, ослепляют (слона) и, повалив на землю, поедают поверженных животных.</td></tr></table> 78с. (Strabo. XVI. 4. 16 = Burstein 80c). Артемидор упоминает также ящеров длиной в 30 локтей, одолевающих слонов и быков. 78d. (Aelian. <em>NA</em>. II. 21). Земля [эфиопская] является матерью ящеров гигантских размеров, они достигают 30 саженей в длину… 79a Phot Müller = 79a Woelk = 79 Burstein 79. (Aelian. <em>NA</em>. V. 27). Агафархид говорит, что у свиней в Эфиопии есть рога. 79 Diod Müller = 79 Woelk = 81 Burstein 80. (Diod. III. 38. 1, 4–5). Достаточно обсудив области в Эфиопии и Троглодитике и прилегающие к ним регионы вплоть до необитаемых из-за жары, и вдобавок области вдоль побережья Эритрейского моря и Атлантического моря, уходящие на юг, я опишу оставшиеся части: я имею в виду – Аравийского залива, что-то на основе данных царских архивов в Александрии, что-то на основе данных очевидцев…¹⁹ Так называемый Аравийский залив открывается в океан, лежащий к югу. Простираясь на весьма многие стадии, самые дальние пределы его впадины ограничиваются крайними областями Аравии и Троглодитики²⁰. Ширина его в устье и в наиболее удаленной части равна приблизительно 60 стадиям; [переход] от гавани Панорма на противоположный берег на большом корабле занимает день. Наибольшее расстояние – между горой Тюркай²¹ и Блаженным островом²², так как с одного берега нельзя увидеть другой. С этого места ширина постоянно уменьшается, и он стягивается у устья. Проход через него во многих местах следует вдоль больших островов, между которыми лежат узкие проливы, и (в нем) много сильных течений. <table class="docx-publication-table"><tr><td class="docx-publication-cell"> 80 Phot Müller = 80 Henry = 82a Burstein 81а. Говорит, что, так как много есть мест удивительных и расположенных вдали от привычных [нам], я остановлюсь на достойных упоминания. Сначала, если двигаться от Арсинои, держа берег по правую руку, [встретится] источник горячей воды, текущий с высокой скалы несколькими ручьями в море; скважины (его) узкие, вода – не пресная, а горько-соленая, и источник имеет то же свойство. Затем, после озера, следует Нил, текущий через какие-то теснины в извивающуюся кольцами область²³.</td><td class="docx-publication-cell"> 80 Diod Müller = 82b Burstein 81b. (Diod. III. 38. 5 – III. 39. 1). Таково в общих чертах расположение этого залива. Мы же, начав с наиболее удаленных частей этого залива и следуя обоими берегами, опишем достопримечательности, наиболее заслуживающие упоминания. Сначала возьмемся за правую часть, побережье которой населяет народ троглодитов до пустыни. Итак, следующим от города Арсинои вдоль правого берега встречаются многочисленные источники воды горько-сладкой на вкус.</td></tr></table> 81с. (Strabo. XVI. 4. 5 = 82c Burstein²⁴). Если плыть от Героонполя вдоль Троглодитики, то встретишь город Филотеру, который получил название от имени сестры второго Птолемея. Основал город Сатир, посланный для обследования мест охоты на слонов и Троглодитики; затем другой город – Арсиноя, потом – ключи горячих вод, соленых и горьких, низвергающиеся с какой-то высокой скалы в море²⁵.<table class="docx-publication-table"><tr><td class="docx-publication-cell"> 81 Phot Müller = 81 Henry = 83a Burstein 82а. Рядом с озером посреди довольно большой равнины виднеется гора сурикового цвета, и нет у нее иных особенностей, кроме следующей: с верхней точки вершины она отражает столь яркий цвет, так что у пристально смотрящих сильно болят глаза. Рядом тянется большой залив, который ранее назывался Миос Гормос²⁶, а затем был назван [гаванью] Афродиты. Перед ним лежат три острова, из которых два густо заросли маслинами, а один – менее густо, на нем водится множество цесарок.</td><td class="docx-publication-cell"> 81 Diod Müller = 83b Burstein 82b. (Diod. III. 39. 1–2). За этими источниками над большой равниной высится гора, цветом красная, как сурик, портящая зрение смотрящим на нее длительное время. У границы предгорья лежит залив с искривленным входом, именуемый (заливом) Афродиты. Перед ним лежат три острова, из которых два – тенистые – заросли маслинами, а на третьем упомянутых деревьев меньше, но на нем водится много так называемых цесарок.</td></tr></table> 82c. (Strabo. XVI. 4. 5 = 83c Burstein). Поблизости на равнине возвышается гора, красная, как сурик. Потом следует Миос Гормос, называемая также гаванью Афродиты, – большая гавань с изогнутым входом. Перед ней лежат три острова; два из них покрыты тенистыми маслинами, а третий – менее тенист, но полон цесарок²⁷.<table class="docx-publication-table"><tr><td class="docx-publication-cell"> 82 Phot Müller = 82 Henry = 84a Burstein 83a. К ним примыкает залив, который называют Нечистым. Пройдя его, встретится остров, лежащий в море, длина которого составляет 80 стадиев. Его называют Змеиным. Ранее он был полон различных пресмыкающихся, но в наше время его освободили (от них). Говорит, что на этом острове встречается так называемый топаз. Это прозрачный камень, похожий на стекло, приятного золотистого оттенка. Жители острова, которые охраняют и собирают этот камень, добывает его следующим образом. Ночью они тщательно обходят остров, неся с собой сосуды различного размера. Днем в скалах камень, [сияние которого] превосходит солнечный свет, не виден из-за жары. При наступлении же темноты, где бы он ни залегал, он светится повсюду. Сторож-обходчик для обозначения места сияния ставит горшок такого размера, каким является размер увиденного явления. Затем, когда наступит день, вырезав часть скалы, равную по размеру тому [горшку], он передает (ее) опытным мастерам-полировщикам.</td><td class="docx-publication-cell"> 82 Diod Müller = 84b Burstein 83b. (Diod. III. 39. 3–9). После этого следует довольно большой залив, называемый Нечистым, и при нем – чрезвычайно длинный полуостров²⁸, через узкое горлышко которого перетаскивают корабли в лежащее за ним море. За этими местами в море на некотором расстоянии лежит остров, в длину тянущийся на 80 стадиев, называемый Змеиным. Издавна на нем водилось множество различных страшных пресмыкающихся, от которых он и получил свое наименование. В более поздние времена цари Александрии²⁹ настолько привели его в порядок, что на нем не видно ни одно из ранее водившихся животных. Нам не следует обходить молчанием и причину такого рвения в приведении [острова] в порядок. На острове встречается так называемый топаз. Это прозрачный камень, приятный на вид, похожий на стекло, с удивительным золотистым оттенком. По этой причине [остров] охраняется, и пройти на него иным людям нельзя: всех их убивают размещенные на острове стражники. Количество их невелико, и жизнь они ведут несчастную. Чтобы ни один камень не был украден, на острове не разрешено оставлять какие-либо корабли. Плывущие же мимо него от страха перед царем держатся от него подальше. Привозимые припасы быстро заканчиваются, а других, местных, нет совершенно никаких. По этой причине, когда хлеба останется мало, все сидят в деревне и ждут прибытия поставщиков продовольствия. Если поставка запаздывает, они впадают в отчаяние. Упомянутый же камень встречается в скалах. Днем его из-за жары не видно: его затмевает солнечный свет. Когда же приходит ночь, он светится в темноте и виден издалека, в каком бы месте он ни залегал. Стражи острова по жребию делят его и караулят: при проявлении камня ставят в качестве знака горшок такого размера, каков размах свечения камня. Днем же они обходят [свои участки], вырезают обозначенные участки скалы и передают (их) опытным мастерам, способным тщательно отполировать переданное.</td></tr></table> 83c. (Strabo. XVI. 4. 5–6 = 84c Burstein). Затем еще дальше идет залив Акафарт, который, как и Миос Гормос, лежит напротив Фиваиды и действительно является «нечистым», потому что из-за подводных скал и рифов и вечно бушующих ветров на нем царит сильное волнение. Здесь в глубине залива расположен город Береника. За этим заливом идет остров Офиода, называемый так от действительного происшествия: остров очистил от змей царь как из-за того, что они причиняли смерть пристававшим к острову, так и ради находимых здесь топазов. Топаз – прозрачный камень, сверкающий золотистым блеском; днем его заметить нелегко, так как он отражает солнечные лучи, но собиратели видят его ночью. Последние ставят сосуд над местом нахождения камня в качестве знака и днем выкапывают камень. На острове находился отряд людей, назначенных египетскими царями для охраны и собирания этого драгоценного камня; цари снабжали этот отряд продовольствием³⁰.<table class="docx-publication-table"><tr><td class="docx-publication-cell"> 83 Phot Müller = 83 Henry = 85a Burstein 84a. После этого море столь мелко, что оно достигает в глубину не более двух саженей. К тому же оно повсюду зеленое, но не от свойств воды, а из-за виднеющихся водорослей и морской травы. По этой причине там водится неисчислимое множество морских собак, благодаря чему этот участок моря хорошо приспособлен для больших и для весельных кораблей: на нем нет волн, нет прибоя, наваливающегося издалека, и рыбалка там невероятная. Крушения [кораблей]-слоновозов возбуждают у [их свидетелей] большое сожаление к (их) жертвам. Или внезапная волна бросит корабль на скалу, или загонит его на песчаную отмель, что сделает невозможным спасение для следующих на нем³¹. Хотя сначала плывущих охватывала большая тоска, они не теряли надежду на лучший исход: некоторых из отнесенных таким образом (волной) спасал прилив, неожиданно поднимавшийся из морских пучин. Когда же еда заканчивается, они претерпевают множество страданий, но все они погибают или от голода – период голодания выдерживают недолго, или от ножа, или (от того, что) бросаются в самое море.</td><td class="docx-publication-cell"> 83 Diod Müller = 85b Burstein 84b. (Diod. III. 40. 1–9). Прибрежные области за этими местами населяют многие племена ихтиофагов и многочисленные троглодиты-кочевники. К тому же высятся горы с различными достопримечательностями до так называемой Гавани Спасения, название которой произошло от спасения первых эллинов, проплывших там. С этих мест залив начинает суживаться и поворачивать в сторону Аравии. Как выясняется, природа страны и моря отличается из-за особенностей региона. Берег выглядит плоским: над ним нет никаких возвышений, море же мелкое, в глубину достигает не более трех саженей, а цветом – совершенно зеленое. Как он³² говорит, это происходит с ним не из-за того, что вода такая, а из-за множества водорослей и морской травы, видимых сквозь воду. Для весельных судов это место благоприятно, так как на нем нет прибоев, накатывающихся издали, а [ресурсы для] рыбной ловли на нем неисчерпаемы. [Корабли]-слоновозы же, идущие из-за большого веса с низкой посадкой и тяжелые из-за оснастки, представляют собой большую и страшную опасность для плывущих на них. Если они идут с поднятым парусом и часто, ночью, с попутным ветром, иногда они терпят крушение, наткнувшись на скалу, иногда налетев на мель. Мореходы же не могут высадиться с корабля, так как море значительно глубже человеческого роста. Спасая свои корабли шестами, они не достигают успеха и выбрасывают все, кроме провианта. Не сумев спастись, они впадают в сильнейшее отчаяние, так как вблизи не видно ни острова, ни мыса, ни другого корабля. Эти места совершенно негостеприимны, и редко корабли проходят через них. Кроме этих несчастий, прибой в небольшое время прибивает к борту корабля такое количество песка и нагромождает его удивительным образом так, что вокруг это место заваливается [песком] и, как нарочно, корабль прижимается ко дну. Хотя претерпевшие подобное несчастье сначала изрядно отчаиваются, (находясь) в безответной изоляции, они, в конце концов, не теряют надежды на спасение. Часто оказавшихся в таких ситуациях напор прилива поднимал вверх и, словно явление божества, спасал претерпевших крайние опасности. Если же это спасение от бога не придет, при нехватке продовольствия более сильные сбрасывают более слабых в море, чтобы немногим оставшихся припасов хватило на большее количество дней. Оставив последнюю надежду, они претерпевают более тяжелую смерть, чем умершие ранее, ибо те в короткое время возвращают дух природе-дарительнице, эти же, лишь разделив смерть на многие мучительные страдания, испытывая длительные приступы, обращают жизнь к смерти. Корабли же эти, лишенные столь прискорбным образом команды, подолгу остаются на месте, со всех сторон заносимые песком. С поднятыми парусами и мачтами, они вызывают жалость и сострадание к погибшим со стороны наблюдающих их издали. Есть указ царя: оставлять эти знаки для плывущих мимо в качестве предостережения о местах, несущих погибель. Среди живущих рядом ихтиофагов передается рассказ – молва, сохраняемая от праотцев: когда случился большой отлив и весь залив, имевший зеленоватый облик, превратился в сушу, и море превратилось в свою противоположность, и показалось глубокое дно, снова случился мощный прилив и привел море в прежний порядок.</td></tr></table> 84c. (Strabo. XVI. 4. 7 = Burstein 85c). После этого острова следует много племен ихтиофагов и кочевников. Затем идет Гавань Сотиры, которую так назвали от действительного происшествия некоторые кормчие кораблей, спасшиеся от грозной опасности. Далее характер побережья сильно меняется. Путь вдоль побережья уже больше не скалист и некоторым образом примыкает к Аравии; море становится таким мелким, что едва достигает двух оргий в глубину. Поверхность моря покрыта водорослями и морским мхом, которые видны под водой – явление частое в этом проливе, где между растениями под водой растут даже деревья. В проливе встречается много морских собак. Дальше идут Тавры – две горы, издали похожие очертаниями на этих животных. Затем – другая гора со святилищем Исиды, подобием храма, построенного Сесострисом. Затем следует остров, поросший маслинами и заливаемый морем, за которым рядом с местом охоты на слонов (расположена) Птолемаида; город основан Евмедом, который был послан туда для охоты Филадельфом. Евмед тайно окружил полуостров рвом и стеной, а потом сумел снискать расположение мешавших работать и превратил противников в друзей. <table class="docx-publication-table"><tr><td class="docx-publication-cell"> 84 Phot Müller = 84 Henry = 86a Burstein 85a. [Агафархид говорит,] что были описаны области до Тавров и Птолемаиды, области же, лежащие далее, меняются весьма значительно: лежащие далее регионы обращены не на юг, но все более и более поворачивают на восток, и тень отбрасывается до двух часов в направлении, противоположном северу. Еще они орошаются реками, вытекающими из гор, именуемых псебейскими. Внутренняя часть страны полна слонами и носорогами, быками и свиньями; взморье же густо усеяно разнообразными островами, от природы бесплодными, но полными птиц неописуемой наружности. Море же с этого места – глубокое и для кораблей проходимое, а чудища в нем такие, что вызывают тревогу у видящих их. Никто, однако, (из них) не умер, кроме случайно перевернувшихся на спину из-за незнания следующего: они неспособны преследовать плывущих смело, так как глаза этих животных мутнеют, когда они высовывают морды из воды.</td><td class="docx-publication-cell"> 84 Diod Müller = 86b Burstein 85b. (Diod. III. 41. 1–4). Мы описали плавание от этих мест, а именно от Птолемаиды до мыса Тавров, когда сообщали об охоте Птолемея на слонов. От [мыса] Тавров береговая линия поворачивает на восток, и во время летнего солнцестояния тени падают на юг – в противоположность тому, как у нас – до второго часа. В (этой) стране много рек, текущих с гор, называемых псебейскими. Она разделена на широкие равнины, на которых растут мальва, кардамон и невероятное множество финиковых пальм. В ней растет и много плодов пресных на вкус, неизвестных в наших краях. Во внутренних областях водится много слонов, и диких быков, и львов, и много других различных злых зверей. Взморье разделено островами, на которых культурные плоды не растут. На них водятся своеобразные виды птиц удивительной наружности. Прилегающая часть моря очень глубока. В ней водятся разные чудища удивительных размеров. Они не причиняют вреда людям, если только кто-либо случайно не перевернется на спину. Они не могут преследовать плывущих, так как глаза их ослепляет солнечный свет, когда они высовывают морды из воды. Эти области считаются крайними частями Троглодитики, ограниченными вершинами, которые называют псебейскими.</td></tr></table> 85 Diod Müller = 85 Woelk = 87a Burstein 86a. (Diod. III. 42. 1–4³³). Снова принявшись за другую часть противолежащего берега, примыкающего к Аравии, опишем его, начав с наиболее удаленной части. Она называется Посидий, так как Аристон, посланный Птолемеем для обозрения Аравии вплоть до океана, основал (там) алтарь Посейдону Пелагию. Рядом с ним есть приморское место, исключительно почитаемое местными жителями из-за благ, [которые они получают] из него. Оно называется [Страной] пальм. В ней растет множество этих растений, чрезвычайно плодородных и прекрасно подходящих как для роскошной трапезы, так и для пропитания. Во всей прилегающей стране не хватает родниковой воды, и из-за ее расположения на юге в ней очень жарко. По этой причине варвары справедливо почитают оазис, расположенный в безлюдных местах и поставляющий пропитание, священным. И немало источников воды и ручьев бьет в нем, прохладой не уступая снегу. Они озеленяют землю по обеим сторонам и делают ее приятной [на вид]. Есть (там) и древний алтарь из прочного камня с надписью старинными непонятными буквами. Святыней управляют муж и жена, несущие жреческие обязанности в течение всей жизни. Живущие там – долгожители, они спят на деревьях из страха перед животными. 86b. (Strabo. XVI. 4. 18 = 87b Burstein). Описав троглодитов и их соседей эфиопов, Артемидор возвращается к арабам. Начав с Посидия, он приступает к описанию арабов, граничащих с Аравийским заливом, которые живут против троглодитов. По его словам, Посидий находится в наиболее удаленной части залива. К Посидию прилегает хорошо орошаемая пальмовая роща, которая тем более высоко ценится, что вся окрестная область выжжена, безводна и лишена тени. Плодородие пальм здесь изумительно. Для ухода за рощей поставлены мужчина и женщина, назначаемые на эту должность в силу своей принадлежности к известному роду. Они носят шкуры и живут, питаясь плодами пальм. Из-за множества диких зверей им приходится строить шалаши на деревьях и спать там³⁴. 86 Phot Müller = 86 Henry = 86 Woelk = 88 Burstein 87. [Агафархид говорит,] что доступные взгляду внутренние области Страны пальм покрыты скалами различной высоты; вдоль же обращенных к морю идет большое и узкое взморье.<table class="docx-publication-table"><tr><td class="docx-publication-cell"> 87 Phot Müller = 87 Henry = 89a Burstein 88a. К упомянутому побережью примыкает место, которое называют Несса³⁵ от большого количества (этих) животных. Сама Несса лежит рядом с мысом, чрезвычайно густо покрытым лесом. Если смотреть (на нее) по прямой, то она тянется к так называемой Петре и Палестине, в которую герреи и минеи и все арабы, живущие рядом, как говорят, свозят из глубины страны ладан и товары, относящиеся к благовониям.</td><td class="docx-publication-cell"> 87 Diod Müller = 89b Burstein 88b. (Diod. III. 42. 5) Пройдя Страну пальм у прибрежного мыса, встретишь остров, называемый Тюленьим островом из-за обитающих на нем животных. В этих местах живет такое количество этих животных, что видящие их удивляются. Лежащий рядом с островом мыс тянется вдоль так называемой Петры и Палестины, в которую, как говорят, из Аравии, называемой «верхней», герреи и минеи свозят ладан и прочие товары, относящиеся к благовониям.</td></tr></table> 88c. (Strabo. XVI. 4. 18 = Burstein 89c). Затем идет Тюлений остров, названный так от большого количества этих животных, [обитающих на нем]. Рядом с ним лежит мыс, который тянется к Петре так называемых набатейских арабов и к Палестинской области, куда минеи и герреи и все соседние жители доставляют грузы благовоний. 88 Diod Müller = 88 Woelk = 90a Burstein 89а. (Diod. III. 43. 1–5). Следующим побережьем издревле владели мараниты, а после них – гаринданеи, их соседи. Они овладели страной следующим образом. Когда в ранее упомянутой [Стране] пальм справлялось всенародное торжество, отмечаемое каждые четыре года, пришли все окрестные жители, чтобы принести в священной роще в жертву богам гекатомбу из хорошо откормленных верблюдов, а также взять из нее в родную страну воды, так как, по традиции, это питье обеспечивает здоровье приносящим (его). Когда по этим причинам мараниты собрались на празднество, гаринданеи закололи тех, кто был оставлен дома, а тех, кто возвращался с празднества, истребили, подкараулив в засаде. Освободив страну от ее обитателей, они поделили ее плодородные равнины, которые обеспечивали их скоту обильные пастбища. На самом побережье мало гаваней, оно разделено густо [стоящими] огромными горами всего разнообразия цветов, что представляет собой для проплывающих мимо удивительное зрелище. Проплыв же эту страну, [встретишь] Леанитский залив³⁶, окруженный многочисленными деревнями арабов, называемых набатеями. Они занимают большу́ю часть побережья и немалую часть страны, уходящей вглубь материка. Это несказанно многочисленный народ, и стад скота у них невероятно много. В древности они руководствовались справедливостью и довольствовались пропитанием от своих стад, позднее же, когда цари Александрии проложили морские пути для торговцев, стали нападать на потерпевших крушение и даже, снарядив разбойничьи корабли, гоняться за плывущими, подражая дикости и беззаконию понтийских тавров. После этого тетреры оттащили их в море и наказали соответствующим образом. 89b. (Strabo. XVI. 4. 18). Затем следует другое побережье, ранее называвшееся (побережьем) маранитов; из которых одни были земледельцами, другие – обитателями шатров. Теперь же оно принадлежит гариндеям, которые тех коварно истребили. Они напали на них, когда те справляли какое-то народное празднество, отмечаемое каждые четыре года, и не только их истребили, но уничтожили полностью других, пришедших (на празднество). Потом идут Эланитский залив и [страна] набатеев – густо населенная область, богатая скотом. Они живут и на островах, лежащих поблизости перед побережьем. Прежде они жили мирной жизнью, но впоследствии стали грабить на своих плотах тех, кто плыл из Египта. За это они, впрочем, и поплатились, когда к ним прибыл флот и опустошил их страну.<table class="docx-publication-table"><tr><td class="docx-publication-cell"> 89 Phot Müller = 89 Henry = 91a Burstein 90а. [Агафархид говорит,] что после Леанитского залива, вокруг которого живут арабы, расположена земля битеманеев³⁷, обширная и равнинная, вся орошаемая и богатая. Все ее культуры ограничиваются кормовой травой, люцерной и лотосом величиной в человеческий рост; никто ничего другого не возделывает. По этой причине в ней много диких верблюдов, много стад оленей и антилоп, обильны стада домашнего скота, и непередаваемое множество мулов и волов. С этими преимуществами переплетен и противоположный недостаток: земля вскармливает множество львов, волков и леопардов, так что положительные стороны страны являются для местных жителей причиной несчастья.</td><td class="docx-publication-cell"> 89 Diod Müller = 91b Burstein 90b. (Diod. III. 45. 6–7). После этих мест следует страна – равнинная и орошаемая, взращивающая благодаря бьющим отовсюду источникам кормовую траву, люцерну, а также лотос высотой в человеческий рост. Благодаря обилию и высокому качеству пастбищ она не только вскармливает непередаваемое множество стад скота, но и диких верблюдов, а также оленей и антилоп. К множеству животных, кормящихся (в ней, добавляются) стаи львов, волков и леопардов, приходящих из пустыни, против которых пастухи вынуждены сражаться день и ночь за свои стада. Таким образом, положительные стороны страны являются для местных жителей причиной несчастья, так как природа почти всегда одаривает людей вместе с благом и вредом.</td></tr></table> 90c. (Strabo. XVI. 4. 18 = 91c Burstein). Далее следует равнина, богатая лесом и водой и полная всяческого скота, среди прочего и мулов. На ней водится множество диких верблюдов, оленей и антилоп, а также львов, леопардов и много волков. Перед (ней) лежит остров, называемый Дия.<table class="docx-publication-table"><tr><td class="docx-publication-cell"> 90 Phot Müller = 90 Henry = 92a Burstein 91a. От следующего следом берега вглубь страны вдается залив, глубиной не менее пятисот стадий. Живущие же в глубине залива зовутся батмизоманы³⁸; они охотятся на материковых животных.</td><td class="docx-publication-cell"> 90 Diod Müller = 92b Burstein 91b. (Diod. III. 44. 1–2). Проплыв эти равнины, [встретишь] залив, имеющий странную природу. Он вдается вглубь страны, в длину тянется на пятьсот стадиев, окружен со всех сторон горами, удивительными размером, устье его искривлено, и выйти из него трудно. Так как его устье разделено настоящими скалами, невозможно ни войти в залив, ни выйти. Во время же усиления течения и смены ветров прибой с шумом набрасывается на скалы и волнует [море] повсюду вокруг тянущейся скалы. Населяющие же страну вдоль залива именуются банизомены³⁹, пропитание они добывают охотой и поеданием мяса материковых животных. [Там] воздвигнут святейший храм, в высшей степени почитаемый всеми арабами.</td></tr></table> 91c. (Strabo. XVI. 4. 18 = 92c Burstein). Затем – залив около пятисот стадиев, окруженный горами, с труднодоступным устьем. Вокруг живут мужи-охотники, которые охотятся на материковую дичь.<table class="docx-publication-table"><tr><td class="docx-publication-cell"> 91 Phot Müller = 91 Henry = 93a Burstein 92a. За этой страной следуют три острова, образующие многочисленные гавани, из которых первый называется Святилищем Исиды, второй – Сукабиа, третий – Салюдо. Все они безлюдны и густо поросли оливковыми деревьями, но не нашими, а растущими в тех местах⁴⁰.</td><td class="docx-publication-cell"> 91 Diod Müller = 93b Burstein 92b. (Diod. III. 44. 3). Непосредственно к упомянутому побережью прилегают три острова, образующие многочисленные гавани. Как говорят, первый из них представляет собой святилище Исиды; он необитаем, на нем есть каменные основания древних построек и стелы, исписанные варварскими знаками. Подобным же образом и остальные [острова] необитаемы. Все они заросли маслинами, отличающимися от наших.</td></tr></table> 92c. (Strabo. XVI. 4. 18 = 93c Burstein). Затем (следуют) три пустынных острова, где много маслин, но не тех, что [растут] у нас, а местных, которые мы называем эфиопскими; сок их обладает целебным действием.<table class="docx-publication-table"><tr><td class="docx-publication-cell"> 92 Phot Müller = 92 Henry = 94a Burstein 93a. После этих прибрежных островов можно видеть каменистый и большой берег: [это] страна арабов-самудян⁴¹. Плавание вдоль этого берега более чем на тысячу стадиев наиболее трудное из всех: нет ни гавани с хорошим входом, ни якорной стоянки, ни закрытого залива, ни углубления в берегу – убежища, принимающего моряков при необходимости.</td><td class="docx-publication-cell"> 92 Diod Müller = 94b Burstein 93b. (Diod. III. 44. 4). После этих островов побережье становится обрывистым и труднопроходимым приблизительно на тысячу стадиев: [на нем] нет ни бухты, ни якорной стоянки для моряков, ни уступа, способного дать убежище морякам в затруднительном положении.</td></tr></table> 93c. (Strabo. XVI. 4. 18 = Burstein 94c). Непосредственно за ними идет каменистый берег, а после него – скалистое, труднопроходмое побережье приблизительно на тысячу стадиев, лишенное гаваней и якорных стоянок: вдоль него тянется обрывистая и высокая гора. Далее идут скалистые утесы, (тянущиеся) до моря и представляющие опасность, от которых нет спасения в пору этесийских ветров и дождей. 93 Diod Müller = 93 Woelk = 95a Burstein 94а. (Diod. III. 44. 4 – III. 45. 2). Вдоль него тянется гора, вершину которой занимают отвесные скалы устрашающей высоты, а у подножья – острые утесы, густо стоящие в воде; позади них пробиты извилистые проходы. Так как утесы соединены друг с другом проходами, а море глубоко, то прибой, то напирая, то отступая, издает звук, похожий на сильный гром. В одном месте прибой разбивается об огромные скалы и вздымается вверх, образуя обильную пену, в другом месте, поглощаемый морскими глубинами, он образует страшные воронки, так что невольно приближающиеся к (этим) местам заранее умирают, словно от страха. Этим побережьем владеют арабы, называемые самудянами; к нему примыкает довольно большой залив, рядом с которым лежит несколько островов, обликом похожих на острова, называемые Эхинадскими⁴². После этого побережья следуют песчаные дюны черного цвета – огромные как в длину, так и в ширину. За ними можно видеть полуостров и гавань – красивейшую из известных в истории, называемую Хармута⁴³. За необыкновенным уступом в береговой линии, открытым западному ветру, расположен залив, удивительный не только по форме, но и значительно превосходящий другие по преимуществам. Вдоль него тянется гора, покрытая лесом, окружая его со всех сторон на сто стадиев. Ширина входа в него – два плетра; в нем могут спокойно разместиться две тысячи кораблей. Кроме этих (преимуществ), в нем очень много питьевой воды, так как в него впадает огромная река, а в середине (реки) лежит остров, богатый водой, на котором можно разбивать сады. Вообще он очень напоминает гавань Карфагена, называемую Котон, преимущества которой мы подробно и в свое время постараемся изложить⁴⁴. Из открытого моря благодаря спокойствию и сладости втекающей в него воды в нем собирается множество рыбы. Пройдя же эти места, [встретишь] пять гор⁴⁵, стоящих на расстоянии друг от друга, вздымающихся в высоту, вершины которых представляют собой каменистые холмы, похожие внешним видом на пирамиды в Египте. Затем следует круглый залив, окруженный огромными мысами, в котором на линии, прочерченной по середине, стоит холм, на котором воздвигнуты три храма поразительной высоты богам, незнакомым эллинам, но исключительно почитаемым местными жителями. 94b. (Strabo. XVI. 4. 18 = 95b Burstein). Далее следует залив с разбросанными (в нем) островами и сразу же – три очень высоких холма черного песка. За ними расположена гавань Хармота около ста стадиев в окружности, с узким и опасным входом для всякого рода судов. В гавань впадает река, в середине лежит весьма лесистый остров, пригодный для земледелия⁴⁶.<table class="docx-publication-table"><tr><td class="docx-publication-cell"> 94 Phot Müller = 94 Henry = 96a Burstein 95a. После них, но не сразу, а еще за несколькими [местами] тянется берег, очень хорошо снабжаемый водой, и так называемая гора Лаймон невероятного размера в окружности, опоясанная лесами различных (пород) деревьев.</td><td class="docx-publication-cell"> 94 Diod Müller = 96b Burstein 95b. (<em>Diod</em>. III. 45. 3). За ними тянется берег, хорошо снабжаемый водой, разделенный ручьями и потоками питьевой воды. Над ним стоит гора, называемая Хабин⁴⁷, густо покрытая разнопородными лесами.</td></tr><tr><td class="docx-publication-cell"> 95 Phot Müller = 95 Henry = 97a Burstein 96a. [Агафархид говорит,] что область, соседнюю с гористым берегом, населяют дебы⁴⁸: одни из них кочевники, другие – земледельцы. Посередине их страны протекает река тройственной природы, несущая золотой песок. Она столь явно (им) богата, что грязь, собираемая в устье, сияет издалека. Населяющие же это место неспособны к его обработке, они чрезвычайно гостеприимны, но не ко всем людям, а к выходцам из Пелопоннеса и Беотии из-за какой-то сказочной истории о Геракле.</td><td class="docx-publication-cell"> 95 Diod Müller = 97a Burstein 96b. (Diod. III. 45. 3–5). Берег, граничащий с гористым [побережьем], населяют из арабов так называемые дебы. Они разводят верблюдов и используют этих животных для всего самого важного в жизни. (Сидя) на них, они сражаются с врагами, на них они доставляют грузы и легко со всем справляются, питаются, используя в качестве питья их молоко, и обходят всю страну на быстрых верблюдах. Посередине их страны течет река, несущая столько золотого песка, что грязь, относимая к устью, сияет. Местные же жители совершенно неспособны к обработке золота; они гостеприимны, но не ко всем, а только к приходящим из Беотии и Пелопоннеса из-за какого-то древнего родства Геракла с этим народом, которое, как они утверждают, было им передано от праотцев.</td></tr></table> 96c. (Strabo. XVI. 4. 18 = 97c Burstein). Затем идет скалистое побережье, а за ним – какие-то заливы и область кочевников, добывающих средства к жизни от верблюдов. Действительно, на верблюдах они сражаются, разъезжают на них, питаются, используя их молоко и мясо. Через их землю протекает река, несущая золотой песок, однако жители не умеют его обрабатывать. Жителей этой страны называют дебами, они частью кочевники, частью земледельцы⁴⁹.<table class="docx-publication-table"><tr><td class="docx-publication-cell"> 96 Phot Müller = 96 Henry = 98a Burstein 97a. С ними соседствуют алилеи⁵⁰ и касандры⁵¹. Они владеют землей, совершенно непохожей на только что описанную. Действительно, климат (там) не холоден, и не сух, и не слишком жарок, но он характерен мягкой густой облачностью, из которой случаются и бурные ливни, и летние благоприятные [осадки]. Бóльшая часть страны очень плодородна, но она не вся обрабатывается, так как у населения нет [нужных] навыков. Однако они, копая в подземных рудниках страны, находят много золота, но не выплавляемого со знанием и умением из руды, a самородкового, называемого по этой причине эллинами необожженным. Самый маленький [самородок] – размером с косточку, средний – со сливу, а самый большой – с грецкий орех. Нанизывая [самородки] вперемежку с драгоценными камнями, они носят (их) на запястьях и вокруг шеи; отправляя к соседям, продают по низкой цене. Они меняют медь на золото в пропорции один к трем, железо на золото – два к одному. Серебро к золоту ценится в пропорции десять к одному. Цена определяется изобилием или редкостью, что и принимается во внимание в жизни: не природой, а необходимостью.</td><td class="docx-publication-cell"> 96 Diod Müller = 98b Burstein 97b. (Diod. III. 45. 6–8). Соседнюю страну населяют арабы – алилеи и гасанды. Она не столь жаркая, как рядом лежащие области, но в ней часто присутствует мягкая густая облачность. Из нее происходят дожди и ливни в нужное время, которые летний период делают умеренным. Страна плодородна и выделяется своими преимуществами, но не обрабатывается так, как возможно, из-за неопытности населения. Отыскивая в природных рудниках, они собирают много золота, но не выплавляемого из руды, а самородкового и называемого по этой причине необожженным. По размеру самый маленький [самородок] размером с косточку, самый же крупный не уступает грецкому ореху. Носят их вокруг запястий и вокруг шеи, нанизывая вперемежку с драгоценными камнями. Так как эта разновидность [металла] у них изобилует, а меди и железа недостает, они обменивают эти товары у торговцев на равных.</td></tr></table> 97c. (Strabo. XVI. 4. 18 = 98c Burstein). Многие названия племен я опускаю по незначительности и в то же время из-за их странности. За ними следуют племена более цивилизованные, живущие в области более умеренного климата, так как их страна богата водой и подвергается частым ливням. Есть у них и добываемое из земли золото, но не в виде руды, а в виде самородков, требующих лишь незначительной очистки от примесей; самый маленький самородок величиной с косточку, средний – со сливу, а самый большой – с грецкий орех. Из таких самородков жители делают ожерелья, просверливая их и нанизывая вперемежку с драгоценными камнями; ожерелья эти они носят вокруг шеи и запястий. Они продают также золото соседям по низкой цене, отдавая его за тройное количество меди и двойное – серебра в силу своего неумения обрабатывать золото и недостатка вещей, годных для обмена, которые более необходимы для удовлетворения жизненных потребностей⁵².<table class="docx-publication-table"><tr><td class="docx-publication-cell"> 97 Phot Müller = 97 Henry = 99a Burstein 98а. Морской берег в непосредственной близости от этих мужей занимают карбы, затем следует глубоководный залив, в который впадают многочисленные источники. Следуя по порядку, с ними соседствует народ сабейцев, величайший в Аравии и владыка всяческого благополучия. Ибо земля приносит все, рождаемое у нас для жизни, и тела живущих (там) достойнее описания. Они владеют неисчислимыми множествами скота. Аромат наполняет все побережье и дарует усладу прибывающим, выше которой нельзя ни увидеть, ни описать. Ибо вдоль самого моря растет много асфальта и кассии, и еще какая-то трава, которая, будучи свежей, доставляет наисладчайшее удовольствие для глаз, с течением же времени скоро вянет, так что растение теряет свою пользу, до того как этот вид отправляется к нам во всей силе. В глубине материка растут густые обширные леса: высокие деревья мирры и ладана, корицы, пальмы и тростник, встречаются и другие (растения), им подобные, так что эту картину нельзя описать никаким словом тем, кто возьмется исследовать ощущения от этого растения. Оно дарит удовольствие не замшелых и старых благовоний, и не тех, которые родились и были отделены от корящего стебля, но пышущее благоуханием в божественном расцвете и дарящее невероятное [наслаждение, питаясь] родной природой, так что многие из счастливых смертных теряют память, полагая, что они отведали амброзии, стремясь подобрать подходящее название для излишка (удовольствия). </td><td class="docx-publication-cell"> 97 Diod Müller = 99b Burstein 98b. (Diod. III. 46. 1–5). После них следуют так называемые карбы, а после них – сабеи, наиболее многочисленный из аравийских народов. Они населяют так называемую Счастливую Аравию, приносящую большую часть почитаемого у нас благом и вскармливающую несказанное множество разнообразного скота. Всю страну наполняет природное благовоние, так как почти все наилучшие благовония неоскудеваемо растут по всей стране. Ибо на побережье растет так называемый бальзам, и касия, и какая-то еще трава, имеющая своеобразную природу: будучи свежей, она доставляет очам самое приятное удовольствие, со временем она быстро вянет. В глубине материка растут густые леса, в которых встречаются огромные деревья ладана и мирры, а кроме того, пальмы, тростника и корицы и иных, похожих благовонием на них. Нельзя перечислить особенности и свойства каждого [вида] ввиду (их) множества и чрезвычайности запаха, источаемого всеми (растениями). Благовоние кажется божественным началом и превосходит (силу) слова, когда захватывает и возбуждает чувства каждого. Плывущие мимо, хотя и находятся на большом расстоянии от суши, не лишены возможности отведать его. Ибо летом, когда ветер дует с берега, аромат, веющий из мирроносных лесов и других им подобных, достигает взморья. Ведь свойства благовоний не лежат, как у нас, и стареют, а в полную силу цветущей свежестью достигают (органов) чувств. Так как ветер доносит сладчайшие ароматы, до плывущих вдоль берега они доходят приятными и изобильными, – экзотическая смесь наилучших [сортов], несущая им здоровье – не от отрезанного плода, потерявшего максимум своей силы, не сложенная в сосуды непонятного происхождения, а самая свежая, когда росток сохраняет божественную природу неповрежденной, так что воспринявшие ее своеобразие думают, что они, не способные подобрать другое подходящее название из-за чрезвычайно сладкого аромата, отведали мифической амброзии.</td></tr></table> 98с. (<em>Strabo</em>. XVI. 4. 19 = Burstein 99c). Граничит (с ними) счастливейшая (страна) весьма большого народа сабеев, где произрастают смирна, ладан и корица. На побережье встречаются бальзам и другое очень душистое растение, быстро теряющее свой запах. Есть там благовонные пальмы и камыш⁵³.<table class="docx-publication-table"><tr><td class="docx-publication-cell"> 98 Phot Müller = 98 Henry = 100a Burstein 99а. В благовонных лесах обитает совершенно своеобразный вид змей, как если бы Судьба позавидовала большим преимуществам и перемешала доброе начало со злым, дабы никто не возгордился, как титаны, и, думая дурно о счастливом добре, не презрел божий промысел, а воспитывался бы на основе противоположных принципов и памяти об обратном. Этот вид змей – пурпурного цвета и длиною в поллоктя. Их укус неизлечим, если она укусила до крови. Кусает же, подпрыгивая вверх.</td><td class="docx-publication-cell"> 98 Diod Müller = Burstein 100b 99b. (Diod. III. 47. 1–2). Судьба не предоставила людям совершенное счастье, без зависти, но к таким дарам присовокупила поврежденное начало и предупреждение для тех, кто начнет относиться к богам с презрением из-за нескончаемости благ. В самых благовонных лесах водится множество змей пурпурного цвета длиной в пол-локтя, укус же их совершенно неизлечим. Они кусают в прыжке и, подпрыгнув, прокусывают кожу до крови.</td></tr></table> 99с. (Strabo. XVI. 4. 19 = Burstein 100c). Водятся (там) темно-красного цвета змеи длиной в пядень, они прыгают до пояса, укус их неизлечим⁵⁴.<table class="docx-publication-table"><tr><td class="docx-publication-cell"> 99 Phot Müller = 99 Henry = 101a Burstein 100a. У самих сабеев запах благовоний самый острый, а радость (от этого) – неполная, ибо то, что длится беспрерывно с самого детства, возбуждает меньше чувства, радость притупляется, когда в жизни нет никаких перемен. И, действительно, если они не могут уравновесить свою жизнь, ибо их тело пропитывается резкой, острой субстанцией, и так как (ее) должная концентрация утончается, что приводит к крайнему расслаблению, они ненадолго возжигают асфальт и козлобородник, с помощью которых устраняют излишне благовонное действие возжигания, а добавлением [субстанций], которые, как им кажется, привносят беспокойство, уравновешивают вредную сторону удовольствия. Таким образом, любое преимущество, используемое умеренно и упорядоченно, двигает жизнь вперед, лишенное же равновесия и меры, оно остается без полезного основания.</td><td class="docx-publication-cell"> 99 Diod Müller = 101b Burstein 100b. (Diod. III. 47. 3). У местных жителей наблюдается своеобразное явление, касающееся тех, чьи тела ослаблены сильной болезнью. Так как их тела пропитаны резкой, острой субстанцией, и (ее) частицы, соединяясь, заполняют поры, наступает неустранимое расслабление. По этой причине они возжигают асфальт и козлобородник, противоположной природой устраняя чрезмерное удовольствие. Ибо доброе начало, употребляемое умеренно и упорядоченно, помогает и радует людей, лишенное же пропорциональности и должной соразмерности, оно приносит бесполезный дар.</td></tr></table> 100c. (<em>Strabo</em>. XVI. 4. 19 = Burstein 99c). Ввиду изобилия плодов народ этот предается праздности и ведет беззаботный образ жизни. Простые люди спят, подстилая корни деревьев, которые они вырубают. Живущие поблизости всегда получают товары и затем передают их дальше, следующим за ними племенам, вплоть до Сирии и Месопотамии. Одурманивая себя благовониями, они удаляют дурман окуриванием асфальтом и козлобородником⁵⁵. 100d. (Plin. <em>NH</em>. XII. 81)⁵⁶. Для того чтобы смягчить этот сильный аромат, они возжигают стиракс в козьих шкурах и так окуривают свои жилища. Действительно, удовольствия в этом нет, а постоянное использование вызывает отвращение.<table class="docx-publication-table"><tr><td class="docx-publication-cell"> 100 Phot Müller = 100 Henry = 102a Burstein 101а. Столица сабеев, которая называется Сабас, носит наименование всего народа; [она стоит] на небольшой горе и красотой значительно превосходит остальные города Аравии. Царствующий над всем народом пользуется первенством у людей – почетным и нежелательным. Почетным, так как командует многими, не будучи ограничен судом, и поступает по своему желанию; нежелательным, так как, вступив в должность, более не может покинуть царский дворец. Если же покинет, его побивают камнями согласно древнему оракулу, так что его преимущество оборачивается ущербом.</td><td class="docx-publication-cell"> 100 Diod Müller = 102b Burstein 101b. (Diod. III. 47. 4). Столица же этого народа называется Сабас, она основана на горе. Царская власть передается по праву наследования; царям воздаются большие почести, в которых перемешано добро и зло. Кажется, что они ведут блаженную жизнь, так как командуют всеми и в своих деяниях не отчитываются; считаются же несчастными, так как им никогда не разрешается покидать царский дворец, если же покинут, толпа побивает их камнями согласно какому-то древнему оракулу.</td></tr></table> 101с. (Strabo. XVI. 4. 19). Город сабеев – Мариаба – расположен на горе, покрытой густым лесом. В нем живет царь, который решает тяжбы и прочие дела. Покидать царский дворец ему не дозволено; если [царь выйдет из дворца], то по повелению оракула толпа тотчас же побьет его камнями⁵⁷. 101 Phot Müller = 101 Woelk = 101 Henry = 103a Burstein 102a. Те из мужчин, которые склонны к ведению домашнего образа жизни, начинают вести себя немногим мужественнее женского пола, привычка к праздности их превращает в женщин. Другие же заботятся о воинском деле, и обрабатывают всю страну, и отправляют на огромных кораблях [товары] из своей страны. Везут же они всё, особенно благоуханные плоды, произрастающие на том берегу (по-арабски называется ларимна). Они имеют наиболее сильный запах из всех благовоний; говорят, что они лечат (различные) виды немощи, в особенности же телесные. Так как в стране не растут никакие иные леса, они вынуждены жечь корицу и кассию как для ежедневных нужд, так и для остальных жизненных потребностей. Так Судьба неравно поделила свои блага: кому-то важного дала недостаточно, кому-то – в изобилии. Немало из сабеев пользуются плотами, сделанными из шкур: приливы научили их пользоваться (ими), хотя они и живут в неге. 102b. (Strabo. XVI. 4. 19 = 103b Burstein). Сам (царь) и его окружающие живут по-женски в изнеженной роскоши. Большая часть занята земледелием, а другая часть – торговлей благовониями как местного производства, так и (доставляемыми) из Эфиопии, причем они плавают за этим товаром через пролив в кожаных лодках. Благовоний в этой стране так много, что корицу, кассию и прочие ароматические растения жители употребляют вместо хвороста и горючего материала. В стране сабеев встречается также ларимн – самое душистое благовоние⁵⁸.<table class="docx-publication-table"><tr><td class="docx-publication-cell"> 102 Phot Müller = 102 Henry = 104a Burstein 103a. Как представляется, ни один народ не превосходит богатством сабейцев и геррейцев, распоряжающихся всем, что молва относит к роскоши, (поставляемой) из Азии и Европы. Именно они сделали Сирию Птолемея златообильной; именно они доставили трудолюбию финикийцев полезные торговые сделки и многое другое. Роскошь у них состоит не только в удивительной чеканке и разнообразии сосудов, но еще и в размере лож, треножников и других предметов нашего домашнего обихода, изобилующих у них, ибо многие, кажется, несут царские издержки. Говорит, что они воздвигли многие колонны – позолоченные или серебряные; двери и потолки у них густо украшены чашами с драгоценными камнями, так что и пространство между колоннами имеет пристойный вид, и вообще они значительно превосходят в богатстве остальных. Вот то, что до настоящего времени сообщается о жизни у них. Если бы дома тех, кто направляет их мощью во всякое место, были не так далеко, владыки чужого добра стали бы хозяевами собственных завоеваний, так как беспечность неспособна долго сохранять свободу⁵⁹.</td><td class="docx-publication-cell"> 102 Diod Müller = 104b Burstein 103b. (Diod. III. 47. 5–8). Этот народ превосходит богатством и прочими отдельными проявлениями роскоши не только арабов, живущих рядом, но и всех людей. В обмене и продаже товаров из всех людей, ведущих торговлю ради получения в обмен серебра, за наименьший объем они выручают наибольшую цену. По причине того, что веками из-за удаленного расположения они не претерпевают разорений, и вследствие изобилия у них, а особенно в Сабах, где стоит царский дворец, золота и серебра, у них много различных кубков из чеканного золота и серебра, мест для возлежаний и треножников с серебряными ножками и прочей утвари невероятной роскоши и колоннад из мощных колонн – одни из них позолоченные, а у других на капителях есть серебряные изображения. Густо украсив потолки и двери золотыми чашами с драгоценными камнями, всю конструкцию дома они сделали невероятной по богатству: они украшают одну часть серебром и золотом, другую – слоновой костью и великолепнейшими камнями и прочими [материалами], наиболее ценимыми у людей. Однако именно они хранят благополучие невозмутимым с давних времен, так как очень далеко отстоят от распоряжающихся чужим богатством, одержимых собственной жаждой к приобретательству.</td></tr></table> 103с. (Strabo. XVI. 4. 19 = Burstein 104c). Торговля этими товарами сделала их⁶⁰ и герреев самыми богатыми из всех; они владеют множеством золота и серебра – ложами, треножниками, кубками, чашами. Убранство их домов отличается роскошью: двери, стены и потолки домов инкрустированы слоновой костью, золотом и серебром с драгоценными каменьями⁶¹.<table class="docx-publication-table"><tr><td class="docx-publication-cell"> 103 Phot Müller = 103 Henry = 105a Burstein 104a. Вдоль этой страны море кажется белым и похожим на реку, так что причина этого явления является загадкой; рядом лежат Счастливые острова, на которых весь скот белый и ни у одной из самок не растут рога. На этих островах можно видеть торговые пристани для приближающихся судов, больше всего оттуда, где Александр поставил пристань на реке Инд, немало же из Персии, Кармании и всей окрестной области.</td><td class="docx-publication-cell"> 103 Diod Müller = 105b Burstein 104b. (Diod. III. 47. 8–9). Цвет моря в этих местах кажется белым, так что одновременно и удивляешься этому необычному [явлению], и ищешь причину. Рядом лежат Счастливые острова с городами без стен, на которых весь скот белого цвета и у самок совсем не растут рога. На них отовсюду прибывают торговцы, более же всего – из Потаны, которую Александр основал на реке Инд, когда пожелал иметь пристань на берегу океана. Таким образом, удовлетворимся уже сказанным о стране и о живущих в ней.</td></tr><tr><td class="docx-publication-cell"> 104 Phot Müller = 104 Henry = 106a Burstein 105а. У них и небесные явления вызывают удивление: из них одно касается Большой Медведицы. От мемактериона⁶², который в ходу у афинян, ни одна звезда из семи не появляется до первой стражи, в посидеон⁶³ – до второй и в последующие месяцы – по этой схеме. Из прочих небесных тел планеты не видны, некоторые крупнее в объеме, другие восходят и заходят в неустановленные сроки.</td><td class="docx-publication-cell"> 104 Diod Müller = 106b Burstein 105b. (Diod. III. 48. 1–2). Не должны остаться без внимания удивительные явления небесной сферы в (этих) местах. Наиболее удивительными являются сообщения о Большой Медведице и значительные затруднения, вызываемые (ею), для моряков. Говорят, что от месяца, который афиняне называют мемактерион, из семи звезд Большой Медведицы ни одна не видна до первой стражи, в месяц посидеон – до второй, и в каждый последующий месяц они постепенно становятся невидимыми для моряков. Из других (явлений): так называемые планеты больше, чем у нас, а другие совершают восход и закат не так, как у нас.</td></tr><tr><td class="docx-publication-cell"> 105 Phot Müller = 105 Woelk⁶⁴ = 105 Henry = 107a Burstein 106a. Говорят, что появление солнца по ту сторону от Птолемаиды своеобразно и непривычно. Во-первых, в противоположность нашим широтам: довольно длительное время мы видим с утра свет, не исходящий от солнца, а затем – восход; однако там, пока стоит ночная тьма, вдруг зажигается солнце, и день никогда не начинается, пока не увидишь солнце. Во-вторых, кажется, что солнце встает из середины моря. В-третьих, подобно огнедышащему углю, оно производит огромные искры, отбрасывая одни вокруг светила, а другие за него. В-четвертых, говорят, что форма солнца не дисковидная, но прежде всего оно похоже на толстую колонну, по виду – слегка утолщенную с концов, словно бы у нее была голова. В-пятых, оно не испускает ни сияния, ни лучей ни на землю, ни на море до первого часа, но [представляет собой] огонь без света в темноте. Когда наступает второй час, восходит вся звезда в форме щита по внешнему виду и освещает землю и море⁶⁵, да так необычно и огненно, что и то и другое считается слишком сильным. В-шестых, говорят, что в вечернее время можно наблюдать противоположное явление, относящееся к солнцу: утверждается же, что, сев за горизонт, оно светит еще не менее трех часов, что считается у них наиболее приятным временем дня.</td><td class="docx-publication-cell"> 105 Diod Müller = 107b Burstein 106b. (Diod. III. 48. 2–4). Солнце же не начинает, как у нас, светить задолго до собственного восхода, но удивительным образом вдруг с сиянием появляется еще среди ночной тьмы. По этой причине и день в тех местах не наступает, прежде чем не увидишь солнце; говорят, что оно встает посреди моря, подобное огнедышащему углю, отбрасывая от себя огромные искры; формой же оно подобно не конусу, как полагаем мы, а напоминает внешним видом колонну, слегка утолщенную в головной части. К тому же, до наступления первого часа (оно) ни сияния не отбрасывает, ни лучей и выглядит, как огонь без света в темноте; с наступлением второго часа оно принимает форму щита и отбрасывает свет – суровый⁶⁶ и чрезвычайно жаркий. При заходе с ним случается обратное явление: наблюдателю кажется, что оно освещает мир необыкновенными лучами не менее двух часов, а как писал Агафархид Книдский, трех. Это время дня кажется местным жителям наиболее приятным, так как жара смягчается благодаря заходу солнца.</td></tr></table> 106 Müller = 106 Woelk = 108 Burstein 107. (Diod. III. 48. 5). Из ветров западный и юго-западный, северо-западный и юго-восточный дуют, как и у других [народов]. Южный же ветер в Эфиопии не дует и вообще неизвестен; в Троглодитике и в Аравии они чрезвычайно жаркие, так что возжигают леса, а те, кто стремится найти убежище в тени своих жилищ, телесно обессиливают. Северный же ветер справедливо считается наилучшим, так как он проникает в каждый уголок ойкумены и остается холодным. 107 Müller = 107 Woelk = 107 Henry= 109 Burstein 108. Автор, называя различные причины отливов и все их отвергая как совершенно ложные, добавляет, что все это болтовня, о которой стыдно и говорить, не содержащая ничего дельного, способного подкрепить высказанные суждения, [говорит,] что (это) легко понять. Затем, приводя и другие суждения по этому же поводу, снова добавляет: «По этой причине мы уступаем [изложение] оснований, по которым происходят отливы, землетрясения, ветры, громы и все подобные [явления] обладающим большей легкостью, чем мы. Бедствия же, случающиеся явным образом, мы прояснили, осведомившись у знатоков. Мы стремимся найти больше правдоподобия для необычного явления, чем эти [объяснения]; на правдивое же написание истории мы не отваживаемся». 108 Phot Müller = 108 Woelk = 108 Henry = 110 Burstein 109. [Агафархид говорит,] что в упомянутом проливе с оливковыми деревьями происходит нечто странное. Когда наступает прилив, они все уходят под воду, во время же отливов в море они все время цветут. Есть там же (растение), растущее среди скал на глубине, напоминающее черный камыш, которое местные жители называют «косой Исиды», стремясь вызвать легковерие к сказочным вымыслам. Когда волне случается ударить в него, оно изгибается всячески, так как все оно мягко и похоже на остальные растения; если же кто-то, срезав, выложит его на открытый воздух, срезанный кусок сразу же становится крепче железа. 109dub. (Plin. <em>NH</em>. XIII. 142). Как сообщает Юба, рядом с островами троглодитов в море растет кустарник, похожий на коралл без листьев, который называют косой Исиды. Если его срезать, он меняет цвет и становится черным и твердым, и таким хрупким, что ломается, если его уронить. 109 Phot Müller = 109 Woelk = 109 Henry = 111 Burstein 110. Говорит, что в упомянутых местах рождаются и многие другие [виды] рыб, имеющих необыкновенную природу; водится некая рыба, невероятно черная, размером с человека, которую называют эфиопской, так как морда у нее на вид приплюснутая. Сначала рыбаки не хотели ни поедать ее, ни продавать из-за ее сходства [с человеком], однако со временем начали делать и то, и другое без какого-либо стеснения. 110 Phot Müller = 110 Woelk = 110 Henry = 112 Burstein 111. Мы тщательно представили в пяти книгах историю народов, живущих на юге, как она есть в наше время. Разъяснение же об островах, (лежащих) в море, рассмотренных позднее⁶⁷, и о народах, живущих следом, и о благовониях, которые Троглодитской стране случается приносить, хотя нас и просили, мы отложили в сторону из-за неспособности в силу возраста вынести такой труд, из-за множества написанного о Европе и Азии и неспособности тщательно рассмотреть архивные записи из-за восстания в Египте. Тот же, кто занимается делами подробно, обладает стилем, достойным (писания) истории, и добровольно ищет великой славы трудом, не отступит.