Везде
Модели сельской жизни в российских экопоселениях
Оглавление
Аннотация Оценить Содержание публикации
Библиография Комментарии
Поделиться
QR
Метрика
Модели сельской жизни в российских экопоселениях
Аннотация
Код статьи
S086954150013119-0-1
Тип публикации
Статья
Статус публикации
Опубликовано
Авторы
Андреева Юлия Олеговна 
Должность: младший научный сотрудник отдела этнографии Кавказа
Аффилиация: Музей антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) РАН
Адрес: Университетская наб. 3, Санкт-Петербург, 199034, Россия
Выпуск
№6
Страницы
52-69
Аннотация

Экопоселения стали появляться в России в 1990-х годах. Так называются поселки, жители которых, в основном приехавшие из больших городов, объединены идеологией инвайроментализма, здорового образа жизни, органического земледелия и нередко духовными поисками. В России самым популярным вариантом таких сообществ стали поселения родовых поместий, описанные в серии книг В.Н. Мегре “Звенящие кедры России”. Отличаются друг от друга не только сами поселения, но нередко даже их части, поскольку здесь сходятся разнообразные интересы и цели участников. Для одних экопоселение – место любования природой и дачного отдыха, для других – территория фермерства, для третьих – площадка для духовного роста и творческой реализации, а для четвертых – “место рода”. Статья основана на полевых материалах автора, в ней на примере одного экопоселения рассматриваются разные модели сельскости.

Ключевые слова
экопоселения, село, родовые поместья, природа, анастасийцы, “Звенящие кедры России”
Источник финансирования
Исследование проведено при финансовой поддержке следующих организаций и грантов: РФФИ, https://doi.org/10.13039/501100002261 [проект № 19-09-00381]
Классификатор
Получено
28.12.2020
Дата публикации
28.12.2020
Всего подписок
8
Всего просмотров
424
Оценка читателей
0.0 (0 голосов)
Цитировать Скачать pdf
1 Переезд из города в село значительно реже, чем из села в город, оказывается объектом изучения. Разумеется, это несопоставимые по размаху процессы: в настоящее время деревни в нечерноземных районах России сильно опустели и продолжают сокращаться и исчезать. Однако в 2000-е, а еще больше в 2010-е годы возникла и обратная, довольно заметная миграция – переезд горожан в сельскую местность (Звягинцев, Неуважаева 2015). Конечно, это чаще всего не окончательное оседание “на земле”: приезжие регулярно ездят в город, сохраняют там жилье, социальные сети, регистрацию, часто даже место работы. Реальный переезд горожан в сельскую местность, хоть и является “статистической редкостью”, но вовсе не возник вдруг, прецеденты прослеживаются на протяжении многих десятилетий, меняется лишь форма такого перемещения (Виноградская 2019: 142). Многообразные варианты социальной мобильности (в направлении из города), процессы дезурбанизации и трансформации сельской повседневности рассматриваются в трудах социологов и географов (Ильин, Покровский 2016; Нефедова и др. 2016; Ермишина, Клименко 2016 и др.). Противопоставление города и деревни – привычная линза, через которую принято смотреть на изменение последней. Эта оппозиция нередко поддерживается как исследователями, так и представителями обеих сторон. Бывшие горожане транслируют несовпадение “ментальностей” и разную скорость жизни, а деревенские жители оценивают переезд как эксцентричный и подозрительный поступок.
2 Как указывают редакторы сборника “Вдали от городов”, село уже давно не автономно, не изолировано от глобальных процессов, а полноценно включено в общие социальные трансформации (Богданова, Бредникова 2013: 7). Оно не только тесно взаимодействует с городом, но и нередко не может быть ему полностью противопоставлено, потому что существует по городским законам. В данной статье я хотела бы остановиться не на индивидуальных инициативах “новых сельчан”, а на коллективном проекте экопоселений и, в частности, на наиболее распространенном его варианте в России – поселении родовых поместий. В центре моего внимания то, как представляют себе сельскую жизнь приезжие горожане, какой образ жизни связывают с селом и как они его воспроизводят.
3 Основой этой статьи стали полевые материалы, собранные в ходе моей поездки в одно из поселений Псковской области в 2019 г. Кроме того, я привлекла свои наблюдения предыдущих лет (2009–2018), сделанные в 10 поселениях родовых поместий в Республике Карелия, Белгородской, Владимирской, Ленинградской, Калужской и Псковской областях.
4 Поселения, в которых мне удалось побывать, не похожи одно на другое. Разным был и контекст их посещения. Иногда я брала интервью и наблюдала за жизнью поселенцев: где-то это был “день открытых дверей” для условно своих, где-то мой визит оценивался как приезд эксперта. Иногда это был фестиваль, куда съезжалось множество разных людей, а иногда я ездила в составе небольшой группы информантов, находящихся в поиске своей земли. То есть в одних местах меня воспринимали однозначно как чужака, в других как свою, а порой мой статус был амбивалентным.
5 Нужно отметить, что в псковской глубинке количество сельских жителей значительно уменьшилось за последнее столетие. На 1 января 2018 г. численность сельского населения региона составила менее 200 тыс. человек (Аничкова 2018). При этом Псковская область оказывается привлекательной для приезжих из города: по данным 2017 г. в сельскую местность переехало 10 тыс. человек (примерно столько же уехало) (Там же).
6

Экопоселения; глобальная сеть экопоселений
7 Научная литература, посвященная экопоселениям, в первую очередь активистская. Исследователи желают не просто изучать, но и менять окружающий мир (Lockyer, Veteto 2013: 2). Многие из таких работ проникнуты искренним желанием уменьшить свой экологический след, достичь устойчивого развития, построить здоровый и сознательный социум, основанный на равенстве. Другими словами, эти авторы рассматривают экопоселения как часть “экотопии” (Ibid.: 3–4). Ряд российских работ тоже строится на разделении экопоселений по степени устойчивости сообщества (Кулясова 2004: 93; Пчелкина 2004). Доминирование такого подхода неудивительно, учитывая амбициозность строителей экопоселений и мировые экологические проблемы.
8 Первые экопоселения стали появляться во многих странах мира в 1950–1970-е годы (задолго до возникновения самого термина) на гребне протестных движений как часть “зеленой волны” контрурбанизации. В 1980-е годы на Западе экопоселения ассоциировались с антиатомным движением. Экопоселенческий подъем стал реакцией на мейнстрим, его участники руководствовались стремлением к альтернативному, коммунальному образу жизни и “социальной устойчивости” (Magnusson 2018: 123). В то время это были чаще всего коммунитарные проекты с преобладанием коммунистической и анархической идеологий. Собственно экопоселения, т.е. деревни, основанные в экологически чистых местах, ориентированные на бережное отношение к природным ресурсам, возникли в 1970-х годах (Гоманова 2018: 45). Пермакультура1, биорегионализм2, органическое земледелие, альтернативная энергетика и методы экологического строительства – общие черты таких сообществ (Lockyer, Veteto 2013: 15). Отметим, что российские экопоселения появились в совершенно других социальных условиях, и зачастую их инициаторы имели иную мотивацию.
1. Пермакультура (от англ. permaculture, permanent agriculture – “перманентное сельское хозяйство”) – это система проектирования сельского хозяйства, которая декларирует деятельность в гармонии с естественными процессами, требующую минимальных затрат труда и не наносящую вред экологии.

2. Биорегионализм появился в 1970-е годы, он предполагает наличие “биорегиона” – территории, отмеченной географическим и культурным единством. Согласно этому учению, культурная, экономическая и политическая жизнь должна быть организована на основании экологических условий данного региона, а не в рамках границ случайных политических единиц (Lockyer, Veteto 2013: 8–9).
9 Согласно декларируемым проектам, жители большинства экопоселений обычно придерживаются ограничений в энергопотреблении, питании (как правило, они вегетарианцы), использовании химикатов и пестицидов. Один из первейших принципов – гармоничное сосуществование с окружающей природой и снижение неблагоприятного воздействия на нее. Вместе с этим экопоселение – это еще и содружество единомышленников, объединенных общей идеей строительства будущего мира, основанного на идеологии “устойчивого развития”. В шведских и американских экопоселениях (впрочем, как и в российских) социальные вопросы важны не менее, чем экологические (Magnusson 2018: 128). Политолог К. Лифтин, посетившая 14 экопоселений на пяти континентах, замечает, что эта идея равно воплощается как в развитых, так и в развивающихся странах. Разумеется, в каждой из стран есть свои особенности, связанные с уровнем жизни и доступностью ресурсов. Исследовательница подчеркивает, что “эти сообщества не изолированные анклавы, они активно вовлечены в публичное образование и взаимное обучение” (Liftin 2012: 130).
10 Процесс оформления разнородных экопроектов в сетевое сообщество стал происходить в Европе в 1990-х годах. В частности, в 1995 г. для координации деятельности, обмена информацией и опытом была создана международная организация “Глобальная сеть экопоселений” (Global Ecovillages Network, GEN). GEN проводит ежегодные конференции в действующих экопоселениях, семинары по обмену опытом, устраивает другие мероприятия; в нее входят большие сети “устойчивых деревень”, итальянская община “Федерация Даманхур” с 600 жителями и 50 тыс. туристами в год (Zoccatelli 2016: 147), экогорода (напр., “Ауровиль” в Индии), сельские поселения, пермакультурные места, образовательные центры (такие как “Финдхорн” в Шотландии, “Институт Эсален” в США). Таким образом, представление об экопоселении как каком-то специфическом явлении в разных странах мира сложилось только в 1990-е годы, когда была создана объединяющая их организация.
11 Несмотря на значительные отличия в мировоззрении, практиках и истории экопоселений России и Запада, можно сказать, что изучаемые родовые поместья вполне вписываются в международную канву. И там и там важны не только экологические вопросы, но и построение нового “здорового” социума, коллективные проекты, а также поддержание “социально ориентированной духовности”. Если посмотреть на программы строительства зарубежных экопоселений (см., напр.: Christian 2003), то можно увидеть те же задачи и этапы, о которых говорят инициаторы подобных российских проектов3.
3. Сходство проблем российских и зарубежных поселений видят и анастасийцы, так, например, рекламировался семинар Д. Кристиан в России: “Предупреждая вопрос, который не раз слышали организаторы – насколько полезен в России зарубежный опыт, ответим, что ошибки и в наших поселениях и в зарубежных действительно похожие, типовые. Потому что поселения строят люди, приехавшие из городов. Какими бы прекрасными идеями мы ни были бы движимы, мы везем с собой в деревню городской индивидуализм, жесткость, непримиримость, уверенность только в своей правоте, лень и внутреннее стремление к личному комфорту: все то наследие, которое откровенно мешает созданию отношений нового, Человеческого, уровня. И все эти чувства имеют свою инерцию, не меняются вот так, сразу, даже на Природе. Но – предупрежден, значит вооружен. И на промежуточном этапе перехода к нам Новым – понимающим, принимающим, слышащим, дающим больше чем берущим – советы Даяны очень и очень помогут!” (Саблин и др. 2014).
12

Поселения родовых поместий
13 Экологические поселения появились в России в конце 1980-х – начале 1990-х годов прошлого века4. Однако массовый характер движение приобрело после выхода серии книг В.Н. Мегре “Звенящие кедры России”5, где были описаны поселения родовых поместий. Данные социологов свидетельствуют о многообразной мотивации переезда “на землю”. В частности, в ходе исследования был сделан вывод, что в этом случае вопросы экологической тематики совсем не являются приоритетными, главные причины связаны с духовными поисками. Убеждения поселенцев “часто ограничиваются философией New Age и эзотерикой, которые как раз и рассчитаны на думающих, ищущих, неравнодушных, но все же доверчивых людей, не обладающих глубокими знаниями в духовной области и готовых обратиться к практически любой яркой идее в красивой оболочке” (Задорин и др. 2014: 70). Я бы не хотела представлять анастасийские поселения как сообщества маргиналов, готовых поверить в любую самую невероятную фантазию. Взгляды жителей поместий – это вовсе не хаотический микс из разных мировоззренческих и религиозных систем, а если и не закономерный, то вполне объяснимый комплекс идей. Исследователи религии не раз указывали на то, что нью-эйдж, хотя и кажется на первый взгляд смесью, включает в себя вполне устойчивый набор убеждений (Тюхтяев 2019: 48–49).
4. Самые известные из них: педагогическая община “Китеж” (Калужская обл.), “Нево-Эковиль” (Карелия), “Гришино” (Ленинградская обл.), “Тиберкуль” (Церковь последнего завета, или община Виссариона, Красноярский край).

5. Подробнее о движении “Звенящие кедры России” или “Анастасия” см.: Андреева 2015.
14 В движении экопоселений в России выделяют разные этапы. В одной из классификаций обозначены три волны, каждая из которых характеризуется собственным идейным течением. Первые экопоселенцы конца 1980-х – начала 1990-х годов – это наиболее разношерстная публика, увлеченная эзотерической литературой. Вторая волна (2000-е годы) – читатели книг “Звенящие кедры России”, а третья (2010-е годы) – люди, недовольные “новой демократией”, сторонники некоторых общественных движений или православные верующие (Задорин и др. 2014: 68). Такое деление в какой-то мере отражает пеструю картину процесса деурбанизации, но, разумеется, в этой типологии существует намного больше подвидов, в т.ч. и разные этапы и мотивы переезда.
15 Поселения родовых поместий – одна из главных идей, изложенных в серии книг В.Н. Мегре “Звенящие кедры России”, издававшихся во второй половине 1990-х годов. Благодаря этим текстам, к содержанию которых многие читатели относятся как к источнику знаний, сформировалось сетевое сообщество. В центре повествования молодая женщина Анастасия, живущая в сибирском лесу и обладающая уникальными способностями. В частности, она может общаться с “высшим разумом”, владеет “знаниями первоистоков”, понимает все существующие языки, способна перемещаться в пространстве и времени.
16 Одно из предложений Анастасии по изменению несовершенного мира – создание “родовых поместий”. Буквально под “родовым поместьем” понимается участок земли, принадлежащий одной семье и имеющий площадь не менее одного гектара. Несколько близлежащих поместий образуют родовое поселение. Прототип находят не в XV–XVII вв., а в воображаемом прошлом – в далеком “ведическом периоде”. В движении нет единого организационного центра и строгой регламентации практик, поэтому взгляды анастасийцев на родовое поместье и родовое поселение достаточно сильно разнятся. Анастасийцы настроены на постоянное проживание в поселении, даже если это не всегда получается на практике, и в этом их специфика. В воображении участников движения родовое поместье располагается в конкретном месте и обязательно передается по наследству.
17 Все родовые поселения так или иначе выражают озабоченность текущим состоянием окружающей среды. Экологические тенденции, по сути, проявляются в двух аспектах: в склонности к “примитивизму”, т.е. максимальному отказу от всех благ цивилизации, и в использовании высокотехнологичного оборудования, наносящего минимальный вред природе. Говоря об экопоселениях в России, важно учитывать, что под экологией в данном случае, в отличие от европейских вариантов, понимаются прежде всего не энергосберегающие технологии или решение вопросов глобального потепления и переработки мусора, а такие блага, как свежий воздух, чистая вода, натуральные продукты питания и материалы, “родовая земля”. Исследователь украинского неоязычества М. Лесив полагает, что это отличие отражает отношение всего восточноевропейского общества к проблемам окружающей среды. Если западные язычники утверждают, что природа обладает собственными правами, то украинцы видят ее тесно связанной с “понятиями этноса, нации, крови и священной традиции” (Lesiv 2013: 116–118). Такое видение связано не только с тем, что экопоселенческое движение возникло в России и странах Восточной Европы значительное позднее, но и, как обращает внимание А. Болотова, с экономическими факторами. В частности, жители российских поселений не могут использовать в повседневной жизни дорогие технологии для получения электроэнергии, очистки бытовых стоков, переработки и утилизации мусора, их главные “экологические стратегии” – простота, экономичность, самоограничение и отказ от использования “вредных” (для природы или для человека) товаров (Болотова 2002: 50, 51).
18 Поселения родовых поместий могут создаваться как на базе уже существующих деревень и, таким образом, встраиваться в действующее сельское сообщество, так и в пустом поле. Встречаются и переходные формы, когда поселение создается в вымершей деревне или на смешанной территории, т.е. в одном поселении (и даже поместье) могут быть земли разных категорий, например сельскохозяйственного значения и населенных пунктов. Под родовые поместья часто выкупают землю у владельцев паев, поскольку она дешевая и облагается низкими налогами (Позаненко 2016: 184). Земельный пай – это участок сельскохозяйственного назначения6, выделенный в собственность отдельным гражданам в общем земельном массиве. Практически все площади, которые раньше принадлежали колхозам и совхозам, в результате земельной и аграрной реформ 1991–1996 гг. были распределены между работниками этих хозяйств. Категория “земли сельхозназначения” не позволяет возводить на участках капитальные строения, поэтому жилые дома здесь оказываются незаконными, а большинство поселений находится на полулегальном положении (Там же). Все эти законодательные нестыковки приводят к проблемам с юридическим оформлением участков и к инспекциям соответствующих органов. Многие поселения, в которых я побывала, сталкивались, хоть и в разной степени, с проверками, штрафами за нецелевое использование земли и судебными процессами.
6. В Российской Федерации земли по целевому назначению подразделяются на следующие категории: 1) земли сельскохозяйственного назначения; 2) земли населенных пунктов; 3) земли промышленности, энергетики, транспорта, связи, радиовещания, телевидения, информатики, земли для обеспечения космической деятельности, земли обороны, безопасности и земли иного специального назначения; 4) земли особо охраняемых территорий и объектов; 5) земли лесного фонда; 6) земли водного фонда; 7) земли запаса (ЗК 2001).
19 Существующие поселения функционируют в нескольких режимах: заявлены лишь номинально, в реальности же отдельные участки находятся далеко друг от друга, а и их владельцы не объединены общими делами; образуют некоммерческие партнерства и пытаются разными способами контролировать своих жителей. Отличаются друг от друга не только сами поселения, но нередко и их части, поскольку здесь сходятся разнообразные интересы и цели участников. Даже если в какой-то момент была объединяющая всех идея, то постепенно она теряется или значительно трансформируется. Обращаясь, в частности, к моему последнему полевому опыту, могу заметить, что на данный момент у поселенцев нет никакого общего представления о сельской или загородной жизни. А, казалось бы, очевидное идеологическое ядро – учение Анастасии из книг В.Н. Мегре – со временем утратило свое консолидирующее значение.
20 Поселения создаются горожанами, часто не имеющими никакого опыта проживания в селе, поэтому они конструируют свое “село” на основании книжных образов, чужих рассказов и городского бэкграунда. При этом из-за значительной удаленности поместий друг от друга, долгой стройки, отсутствия заборов, необработанности участков и прочих причин поселение, как правило, имеет заброшенный вид. Его сложно снять на камеру как какой-то цельный объект, не так легко найти его границы и вообще распознать в разбросанных домиках, пусть и незарегистрированный, населенный пункт.
21 Информацию о создающихся поселениях сейчас удобно искать в интернете, там можно узнать как о частично реализованных проектах, так и о находящихся на стадии оформления. На официальном сайте Фонда “Анастасия” (“Anastasia.ru”) есть сведения о 389 российских 7 и 134 зарубежных поселениях (Беларусь, Казахстан, Украина, Латвия, Польша, Германия и др.)8. На сайте “Поселения.ру” зарегистрировано свыше 500 поселений, в которых проживает почти 14 тыс. жителей9. Большинство из них расположено на территории России (наиболее популярны Владимирская, Нижегородская, Тульская, Ярославская, Свердловская области и Краснодарский край), далее следуют Украина, Белоруссия и Казахстан. Жители Санкт-Петербурга чаще всего обустраивают свои поместья в Ленинградской и Псковской областях. Приводимые сведения не отражают полноценно реальность: одни поселения/поместья по разным причинам не учтены (напр., часть населенных пунктов не пользуется интернетом, не регистрирует себя ни на каких сайтах или формируется из нескольких знакомых семей), а другие, наоборот, уже перестали существовать, но еще числятся в списках. Заявленные поселения неравноценны по количеству и “качеству” жителей: в перечне могут оказаться и чистое поле, только планирующееся к заселению, и деревня, где уже зимует порядка 70 семей.
7. См.: Список поселений России 2020.

8. См.: Список поселений зарубежья 2020.

9. Статистику по поселениям см.: Статистика б.г.
22

Город vs село
23 Как указывает А. Позаненко, для большинства анастасийцев важно, чтобы город был досягаем. Это связано с зависимостью как от доходов, так и от системы образования и досуга (Позаненко 2020: 149). А.В. Филькина в своем исследовании 2012 г. также отмечает связь жителей сибирского поселения с городом: почти все продолжают там работать, а два крупных бизнес-проекта направлены на горожан (продажа иван-чая и сельхозпродуктов из поместий) (Филькина 2012: 109). Однако такие дихотомии, как “город–экопоселение”, “деревня–экопоселение” и “Россия–Запад” крайне важны для жителей экопоселений (Болотова 2002: 46). В рассказах о себе и о переезде обязательно упоминаются, если и не все три, то, по крайней мере, две оппозиции. Город демонизируется, ему приписывается нечистота – физическая (экологическая загрязненность), духовная (потеря традиционных ценностей) и ментальная (погружение в мир избыточных технологий). Противопоставляя свое место проживания городу, “помещики” определяют его как “Пространство Любви”, “место рода”, “кусочек родины”. Вместо городской суматохи, толпы, зависимости от разных социальных институций приобретается “гарантированный кров и основные продукты питания”, наслаждение красотами природы, возможность быть ближе к семье и, главное, простая и независимая жизнь на собственной земле (Brown 2011: 5; Jacob 1997: 22). Так, например, представляет свою городскую жизнь одна из жительниц экопоселения: “Жизни, можно сказать-то, и не было. Была одна работа. Жизнь вот уже здесь началась. Вот здесь я живу. Занимаюсь тем, что мне интересно. Занимаюсь тем, что мне нравится. Если мне не нравится, я перестаю это делать” (ПМА 2019: жен., 51 год).
24 Мотивы переезда “на землю” почти всегда не только связаны с экономическими причинами, но и затрагивают идейную сторону жизни. Этим поселенцы отличаются от фермеров и индивидуальных активистов, приезжающих поднимать село или раскручивать инфраструктуру. Не случайно экопоселения еще называют “идейными сообществами” (intentional communities). Так определяет цель переезда один из поселенцев: “Ну, скорее всего, у всех одно – создать такое место, в которое было бы всегда... приятно и мыслями, и телом возвращаться. Вот и все. Куда бы... как это? Малая родина, да? Или как это называется?” (ПМА 2019: муж., 43 года). Есть и те, кто успел переехать из города в деревню, вернуться обратно, а потом, сравнив оба “мира”, пусть не сразу, но выбрать экопоселение. Для моего информанта в сельской жизни открываются новые перспективы и для него самого, и для его дела:
25 Ну и, да, мне здесь нравится. Как-то в бетонных коробках не очень весело, честно говоря. Даже вот я все время рвался, будучи молодым – но я и сейчас не очень-то старый, – вот будучи совсем, ну, школьником, все время рвался в Питер жить. Ждал не дождался, когда я уеду. И, в общем, год прожив, понял, что, как бы вот, местные все отсюда валят, говорят, что там есть… как это называется-то… возможности, что ли. Хотя, по-моему, как раз таки там их меньше всего. Возможности там, где пусто. А не где все заполнено (ПМА 2019: муж., 21 год).
26

Модели сельской жизни
27 Кто же эти экопоселенцы и как они представляют себе “сельскую жизнь”? Начнем с того, что почти все приезжие – жители городов, обычно крупных мегаполисов, как правило, не имеющие связей с той местностью, куда переехали. У большинства есть высшее образование и городские профессии; преобладают семейные пары среднего возраста, однако есть поселения, где значительную часть жителей составляют пенсионеры. Основной доход многие переселенцы получают за счет сдачи городского жилья. После переезда некоторые работают вахтовым методом, иногда оставляя часть семьи в поместье, некоторые трудятся дистанционно или сохраняют бизнес в городе. Пользуются популярностью рабочие навыки: кто-то занимается строительством домов (в поселении и вне его), столярным, кузнечным и печным делом. Когда есть такая возможность, поселенцы встраиваются в существующие профессиональные ниши и работают школьными учителями, операторами котельных, администраторами гостиниц, тренерами по карате и даже руководителями сельских социальных учреждений.
28 Ограниченность способов заработка вне города приводит к тому, что переехавшие в поместье люди стараются изобретать всевозможные источники дохода, используя для этого подручные средства. Поэтому гостей (особенно интересующихся подобным образом жизни) приглашают на специальные платные семинары или привлекают в качестве волонтеров к строительству, обработке земли и т.п. Многие жители поселений ведут блоги от лица своей семьи или всего поселения, проводят онлайн-марафоны, посвященные саморазвитию, уходу за собой или женским практикам, делятся новостями и достижениями; они сбывают через интернет продукцию собственного изготовления (иван-чай, травы, грибы, ягоды, варенье из шишек и прочие заготовки), предлагают экспертные знания в области ландшафтного проектирования, пчеловодства, земледелия, строительства, семейных отношений, организации школьного образования в поселении. Почти в каждом поселении сдают “гостевые домики”, зазывая желающих насладиться свежим воздухом и чистой водой и предлагая ряд бонусов. Например, один из “помещиков” в Карелии разработал, опираясь на книгу В.Н. Мегре “Кто же мы?”, практику “освобождения мысли за девять дней” и сдает под это свой домик. В такой оболочке даже не особенно комфортное жилье приобретает большую привлекательность и даже загадочность.
29 Очевидно, что экопоселенцы – очень неоднородная группа людей из разных социальных слоев, с непохожими судьбами, приведшими их в сельскую местность. Для кого-то все это в первую очередь сельскохозяйственные практики, а село – фермерский проект, для кого-то – загородное жилье на свежем воздухе с дешевой землей и соседями-горожанами. Одни подчеркивают, что переезд и жизнь в экопоселении – это прежде всего эксперимент, где они свободны от многих ограничений и могут постоянно изобретать что-то новое, а другие видят в этом возвращение к традициям предков, поскольку, с их точки зрения, именно в деревне можно найти тот аутентичный опыт, который остается недоступным в городе.
30 Разное видение села ведет к разным способам проживания сельскости. Поселение в Псковской области, не имеющее устава, правил приема и некоммерческого партнерства, а поэтому собравшее людей, мало связанных друг с другом, как раз и демонстрирует разнородные ожидания разных групп переселенцев. Экопоселение возникло в середине 2000-х годов, сегодня в нем проживает более-менее постоянно примерно 150 человек, почти все они переехали из Санкт-Петербурга; на данный момент нельзя говорить ни о каком идеологическом единстве людей: здесь и почитатели книг В.Н. Мегре, и православные христиане, но прежде всего это приверженцы разных идей нью-эйдж.
31

Экопоселение как аграрный проект
32 Традиционно восприятие села связано с сельским хозяйством, тяжелой работой по обработке земли и разведению домашнего скота. Большинство экопоселенцев – вегетарианцы, поэтому они заранее отказываются от части аграрных задач. Иногда они держат домашнюю птицу, коров и коз. Почти все семьи что-то сажают на своих участках – кто-то питается своими продуктами большую часть года, а кто-то выращивает только зелень. Многие экспериментируют с земледелием: пытаются создавать пермакультурные гряды и водоемы, культивировать необычные растения вроде амаранта, применять нетрадиционные орудия труда или способы посадки. В средней полосе (в отличие от южных плодородных регионов) редко какое поселение может быть поставщиком большого объема экологической продукции. Если и производятся излишки, они сбываются небольшими партиями через знакомых.
33 Незначительная по численности часть поселенцев занимается фермерством. Но даже в таком случае это почти всегда только молочное хозяйство, поскольку продажа мяса и убой скота для них неприемлемы. Например, в Псковской области из более чем 100 поместий только одно производит продукцию для внешних потребителей, но и оно распродает свои изделия (бездрожжевой хлеб, молочные продукты, яйца, иван-чай) преимущественно в интернете и среди соседей; товар хозяйство отправляет раз в две недели в Санкт-Петербург, а запись ведется через соцсети. А.В. Филькина подчеркивает, что изучаемые ею поселения анастасийцев и виссарионовцев лишь условно можно назвать сельскохозяйственными общинами, главным образом потому, что такая деятельность не является для них первоочередной (Филькина 2012: 62). То, что среди переселенцев мало кто занимается сельским хозяйством всерьез, подтверждают и данные других исследователей (Аничкова 2018; Позаненко 2020).
34 Как указывают социальные географы, если ранее негородской образ жизни воспринимался преимущественно через сельскохозяйственные практики, то теперь агропроизводство совмещается с другими экологическими и рекреационными факторами (Нефедова и др. 2015: 64). Так и для экопоселенцев ведение сельского хозяйства – обязательный элемент, но на практике едва ли многие из них получают значимые результаты, в т.ч. и потому, что у большинства нет почти никакого опыта и знаний в аграрной сфере.
35

Природа и земля
36 Наверное, первое, что упоминают переехавшие “на землю”, говоря о своем выборе места жительства, это природа. Социолог О. Бредникова заключает, что в общественном сознании под “сельскостью” понимается в первую очередь “природность”. Эта “природная деревня” не “испорчена” цивилизацией, и при этом она безопасна и дружелюбна. “Деревня­природа обрамлена рамкой и возведена в статус пейзажа, столь милого взгляду горожанина. И такая перспектива диктует определенные правила взаимодействия – пейзаж предполагает прежде всего созерцание” (Бредникова 2013: 56–57). Именно поэтому и значительная часть деятельности этих людей не связана с сельским хозяйством. Природой любуются, ее почитают и благодарят. При этом с ней регулярно контактируют в повседневности. Исследователь православного паломничества Ж. Кормина отмечает, что
37 проект экологического патриотизма предполагает деятельное, телесное участие тех, кому он адресован. Человек не просто учится распознавать в природном ландшафте свой родной пейзаж и переживать эмоцию сопричастности своей нации/народу/культуре; он также пьет эту воду или умывается ею, обустраивает колодец или родник, причем не из прагматических соображений – не для того чтобы пить, мыть или стирать, а чтобы радоваться и гордиться (Кормина 2019: 174–175).
38 Таким образом, пейзаж, с одной стороны, – основа визуального и вербального любования, с другой стороны, он предполагает проживание и осмысление.
39 С точки зрения анастасийцев, при общении с природой человек приобретает новые знания, а окружающее пространство начинает ему помогать. К земле относятся как к источнику вдохновения и сил, она дает почву для размышлений и открытий, снимает агрессию и страхи. Такой подход к природе
40 строится на понятии о ней как об источнике чистоты и моральной силы. Здесь природу толкуют как объект любования, прекрасный и возвышенный; как пространство для отдохновения и вольных скитаний; как возможность возврата из современного общества отчуждения в органическое малое сообщество; и как целостную экосистему, которую надо сохранить во всем ее разнообразии и взаимозависимости (Макнотен, Урри 1999: 277).
41 Экопоселенцы полагают, что “обращение” к земле может произойти не с каждым, к нему нужно быть готовым: “И родовые поместья – это просто форма на самом деле. Это просто тоже форма. Естественная, живая, природная. Но до нее тоже нужно дозреть” (ПМА 2019: жен., около 40 лет).
42 Для одних анастасийцев экопоселение – это место дачного отдыха: они продолжают привычную жизнь в городе и приезжают на свой гектар по выходным и праздникам отдохнуть и немного поработать на участке для удовольствия. Другие восхищаются красотами каждый день, утверждая, что именно в поместье смогли наконец найти себя. При этом переезд “на землю” – это не автоматическое обретение себя “природного”, а только получение некоторых знаний на сложном пути: “Это еще нужно возвращаться к себе природному, к себе натуральному [смеется]. Ну, то есть, просто переехать на природу – сама по себе природа не сделает ничего, если человек… если человек не будет помогать. Самому себе возвращаться к себе живому” (ПМА 2019: жен., около 40 лет).
43 Экологический туризм – один из проектов поселенцев, обращающийся к природному началу. Обычно хозяева сдают небольшой дом или предлагают место под палатку для желающих получить свежий воздух и сельские радости. Как правило, никаких особенных бытовых удобств в таком туризме нет. Он связан не с осмотром достопримечательностей, а со встречей со “своими”, цель путешествия – набраться опыта, получить знания о переезде, строительстве, альтернативном образе жизни, а не наслаждаться удобствами и комфортом. В качестве завлекающих моментов предлагаются природные ландшафты, баня, “душевность” и хорошая компания.
44

Экопоселение как площадка для развития
45 Кроме сельского хозяйства и природы многие видят в родовом поместье площадку для духовного роста и творческой реализации. Жизнь на лоне природы воспринимается ими как ежедневный эксперимент, здесь отсутствуют заданные кем-то шаблоны и навязанные ожидания. Село – место свободного труда, где существует естественная зависимость от природных биоритмов, а не от искусственного городского фона.
46 Информанты нередко упоминают, что в сельской местности приходится полагаться только на себя, нет возможности опираться на множественные иерархии, авторитеты и институции: “Все равно, в общем, здесь такое – если хочешь, чтобы было сделано хорошо, делай сам” (ПМА 2019: жен., 51 год). Нужно быть универсальным специалистом, т.е. владеть знаниями в области сельского хозяйства, строительства, ремонта и мн. др., быть готовым искать новые способы деятельности и пути развития:
47 Я вот сам жил в Питере, и меня все устраивало. Все мне нравилось. А как пожил здесь подольше, большие города меня перестали устраивать. Чисто… Я не знаю, как это объяснить. Ну вот выходите вы из квартиры, и ваше пространство заканчивается. Дальше грубый мир. А здесь выходите – и все еще оно ваше. И еще метров 200 пройдете – оно все еще ваше. Вопрос в том, к чему вы привыкли. Если человек привык работать на каком-то месте, за оклад, конечно, здесь очень тяжело с этим. А если человек может что-то придумывать, вертеться, крутиться, как… то да, здесь возможностей больше (ПМА 2019: муж., 21 год).
48 Экопоселение оказывается актуальным только для тех, кто ищет и пробует какое-то дело, кто находит свое занятие и обеспечивает себя в условиях ограниченных возможностей:
49 В общем, пока люди себя здесь не найдут, им здесь вот реально делать нечего. Пенсионерам – возможно, согласен. А когда молодой, когда энергия бурлит, кишит, как бы вот, что здесь делать? Сложно сказать. Либо… ну вот, как некоторые в перспективе хотят. Кто-то хочет просто заниматься разведением… ну, растений, каким-то. Выращиванием. Разведением рыб. Может рыбхозяйство какое-то вести. То есть надо что-то… ну, реально найти себе… (ПМА 2019: муж., 43 года).
50 В общем, человек обретает в родовом поместье свободу и независимость от многих ресурсов, в идеале – получает полную автономию. Конечно, стремление к самообеспечению и готовность пережить “катастрофу” – популярные в среде поселенцев нарративы. Поэтому здесь так востребованы и уважаемы рабочие профессии. Например, община виссарионовцев в Сибири славится своим “городом мастеров”. Там почти все мужчины (в прошлом городские жители) приобрели строительные навыки или овладели ремеслом; среди них есть печники, резчики по дереву, лозоплетельщики, столяры и т.п. Женщины заняты семьей и огородом, но также они пекут хлеб, делают вышивки, трудятся как ландшафтные дизайнеры, ведут кружки для детей и преподают в школах (Филькина 2012: 72). Такую же ситуацию можно наблюдать в родовых поместьях.
51 Иными словами, сами жители нередко характеризуют свое экопоселение как лабораторию10, где ставятся опыты и проводится эксперимент по созданию “живой деревни”, сочетающей плюсы городской и сельской жизни (Форум “Живые города” 2020).
10. Впрочем, некоторые исследователи тоже характеризуют экопоселения как “лаборатории альтернативных политических экологий, их культурных и субъективных основ. Это эксперименты в альтернативных системах взаимоотношений с природой, человеческими сообществами, производственными процессами, более широкой экономической ситуацией и государственными структурами” (Burke, Arjona 2013: 235).
52

Возвращение к корням
53 Идиллические картинки, растиражированные в интернет-сообществах, показывают нам сказочный дом на берегу реки, окруженный природными ландшафтами11. Все это сопровождается, как правило, лозунгами о национальной идее России: смене городского образа жизни на сельский. Но обычно такие пейзажи не имеют никакого отношения к жизни и быту в деревне, а, скорее, напоминают о сказочных домах и помещичьих владениях.
11. См., напр.: Левченко 2015; Создать родовое поместье 2020.
54 Помимо фермерства жители поселений реализуют и другие бизнес-проекты (напр., эко- и/или этнотуризм), привлекая локальную историю и фольклор. В частности, приезжим предлагается попариться в баньке, выпить чашку травяного чая и съесть ложку домашнего меда. Мастерство, ремесла и ручной труд – обязательные маркеры сельскости и одновременно русскости. Во многих поселениях предлагаются обучающие семинары, а в “Азъ Граде” (Омская обл.) даже создана “Русская Академия Знаний, Умений, Мастерства” (РАЗУМ), где учат печному, строительному, кузнечному делу и т.п. Само поселение находится в полной изоляции от других населенных пунктов, однако оно ориентировано на развитие туризма, в нем построена гостиница, открыт Музей топора (Селезнев 2015: 555).
55 В деревнях именно сотрудники клубов, школ и библиотек ответственны за “традиционно русские” праздники, а «традиции (вос)производятся с привлечением “правильного” книжного, но отнюдь не “жизненного” знания» (Бредникова 2013: 50). Жители экопоселений нередко примыкают к культурным активистам12, проводящим “народные” мероприятия, и предлагают участникам изделия из кедра, вегетарианские закуски и другую продукцию родовых поместий. В поселениях часто организуют коллективные праздники (Новый год, Масленица, Иван Купала, дни равноденствий и солнцестояний, День Земли13), время от времени устраивают костюмированные фестивали, встречи половинок. Одна из жительниц поселения так рассказывает о своей деятельности:
12. О репрезентации “деревенского” и “деревенского музея” в проектах горожан-переселенцев читайте статью П.С. Куприянова и Н.А. Савиной в этом номере.

13. День Земли описан в книгах В.Н. Мегре “Звенящие кедры России”, он празднуется 23 июля.
56 Естественно, он был направлен на… ну, как бы там, конкурс деревенского костюма, дворянского, там, образа жизни. То есть популяризация в общем-то сельской жизни. Поэтому что было… Мы игры устраивали: кто там дальше, там, сапогом, например, кинет; кто, там, дрова разрубит; кто, там, канат привезли, – перетягивание. То есть, вот эти все какие-то игрища, там (ПМА 2019: жен., 51 год).
57 Как указывает О. Бредникова, «“традиции” становятся перфомансом, они откровенно помещены в досуговую сферу, сферу развлечений, то есть в особую нишу, где она оказывается вполне уместной» (Бредникова 2013: 50). Многие из элементов обряда и костюмов, воссоздаваемые в постановках праздников, цитируют не само “старинное русское сказочное прошлое”, а “принятые модели его изображения”, узнаваемые благодаря массовому тиражированию и цитированию в кино, изобразительном искусстве, художественных текстах (Мельникова 2016: 63, 68).
58 Экопоселенцы, как правило, ощущают себя ответственными за культурный капитал их новой “малой родины”, заботятся о сохранении исторического наследия. Они интересуются краеведением, собирают и продвигают рассказы об известных людях и событиях, связанных с местом их обитания. Поселенцы могут совместно с работниками культуры проводить “народные” праздники, основываясь на том, что “народ культуры своей народной не понял” (Гаврилова 2016: 38), или устраивать свои собственные. Я не раз сталкивалась с тем, что активисты, отвечающие за публичные мероприятия, – в прошлом профессиональные работники культуры. С другой стороны, поселенцы стараются коммодицифицировать локальную и этническую историю, перевести ее в продукты, значимые сначала для сообщества находящихся в поиске своей земли людей, а далее и для более широкого круга потребителей. Поселенцы выступают в роли специалистов и нередко обучают, в т.ч. местных жителей, обычаям предков, показывая, что определенная дистанцированность от места позволяет им владеть бо́льшими знаниями.
59 Например, на празднике “Русский чай”, организованном при поддержке местной администрации, поселенцы объясняли сельчанам, как заготавливать иван-чай, рассказывали о его бытовании на Руси и о том, как был утерян обычай его пития. До этого местные мало интересовались иван-чаем, редко заваривали, а если и готовили его, то называли просто “чай из трав”. Однако на фестивале они внимательно слушали рассказы приезжих о “своих” утерянных традициях (ПМА 2016). В данном случае поселенцы преподносят “сельскость” как продукт утраченного прошлого, пытаясь при этом вернуть историческое наследие в сегодняшний день. Как подмечает методист Дома народного творчества в статье К. Гавриловой: “Нам нужно все оставшееся собрать. Сохранить. Пересохранить. И вернуть” (Гаврилова 2016: 27). Удивительно, но чаяния экопоселенцев во многом совпадают с планами работников культуры, занимающихся народным творчеством: “старинное” (традиции) должно в результате их деятельности стать органичной частью современной действительности, и только они понимают, какие именно традиции являются правильными, а какие можно легко отбросить как поверхностное наслоение на аутентичную культуру (Там же: 31).
60 Впрочем, в любом поселении встречаются те, кому совершенно чужды любые этнопроекты. Эти люди могут интересоваться эзотерикой, но совершенно не хотят реставрировать обычаи неактуального для них прошлого, считая такую деятельность пустой тратой времени и игрой.
61

* * *
62 Разнообразные проекты приезжих, их понимание сельского образа жизни и занятости зачастую не близки и не понятны коренным жителям. Если среди поселенцев есть разные группы, в т.ч. и люди, дистанцирующиеся от любой коллективной идентичности (даже и от отнесения себя к экопоселению) и связей с другими приезжими, то в глазах местных сельчан все они составляют заметное и во многом единое сообщество. В них нередко видят безумцев, корыстных людей или наивных романтиков.
63 Итак, как можно заключить из приведенных примеров, сельскохозяйственная деятельность вовсе не является источником основного заработка и главной целью экопоселенцев. И в текстах В.Н. Мегре, и в рассказах информантов обязательно упоминается работа на земле и другие сельскохозяйственные практики, однако, по моим наблюдениям, родовые поместья даже в теории не могут считаться аграрными сообществами: их сторонники крайне мало вовлечены в сельское хозяйство, тем более что большинство их вегетарианцы и не приемлют убоя скота.
64 Переезжая “на землю”, эти люди не планируют копировать образ жизни местных жителей, они строят новое село с городскими практиками и понятиями. В частности, осуществляя “деревенские” проекты, приезжие в первую очередь ориентируются на город. Так, сбор и продажа трав, прежде всего иван-чая, – это целиком городская практика, местные крайне редко собирают и практически никогда не покупают его. Таким образом, село для экопоселенцев – это, конечно, сельское хозяйство, но это и природа, и площадка для творчества, и почти всегда возвращение к родной культуре/традициям. С последним связано и ощущение аутентичности и исконности. Приведенные интерпретации села редко существуют в чистом виде, обычно они комбинируются в разных сочетаниях. Иными словами, экопоселение объединяет крайне разнородные явления, это своего рода “ассамбляж”, находящийся в непрерывном процессе формирования и включающий в себя динамичные, сменяющиеся компоненты (DeLanda 2006: 10–12).
65 Примечание

Библиография

1. Андреева Ю.О. “Творить рай на земле”: культ земли и природы в новом религиозном движении Анастасия // Изобретение религии: десекуляризация в постсоветском контексте / Hауч. ред. Ж.В. Кормина, А.А. Панченко, С.А. Штырков. СПб.: Изд-во ЕУСПб, 2015. С. 163–185.

2. Аничкова О.М. Потомственные и “новые” крестьяне Псковской области // Новые российские гуманитарные исследования. 2018. Т. 13. http://www.nrgumis.ru/articles/archive/2018-13/novye-krestyane-rossii-sotsioantropologicheskoe-i-etnokulturnoe-issledovanie-zhiznennykh-strategiy-s

3. Богданова Е., Бредникова О. Что же находится “вдали от городов”? Предисловие от редакторов // Вдали от городов. Жизнь постсоветской деревни / Ред. Е. Богданова, О. Бредникова. СПб.: Алетейя, 2013. С. 5–7.

4. Болотова А.А. Формирование новых культурных кодов в современной России. Экологические поселения: между городом и деревней // Журнал социологии и социальной антропологии. 2002. Т. V. № 1. С. 43–69.

5. Бредникова О. Деревня умерла? Да здравствует деревня! // Вдали от городов. Жизнь постсоветской деревни / Ред. Е. Богданова, О. Бредникова. СПб.: Алетейя, 2013. С. 28–59.

6. Виноградская О.Я. От-чего горожане едут в деревню: феноменология и практика // Крестьяноведение. 2019. Т. 4. № 3. С. 140–155.

7. Гаврилова К.А. Возвращение народной культуры народу: правильная Масленица и методическое руководство сельской самодеятельностью // Этнографическое обозрение. 2016. № 6. С. 27–43.

8. Гоманова С.О. Экопоселения в России: возникновение, функционирование, перспективы. Дис. … канд. социол. наук. МГУ им. М.В. Ломоносова, Москва, 2018.

9. Ермишина А.В., Клименко Л.В. (отв. ред.) Поиск постурбанистических моделей жизнеустройства. Ростов-на-Дону: Фонд науки и образования, 2016.

10. Задорин И.В., Мальцева Д.В., Хомякова А.П., Шубина Л.В. Альтернативные сельские поселения в России: стихийная внутренняя эмиграция или осознанный трансфер в будущее // Лабиринт. 2014. № 2. С. 64–77.

11. Звягинцев В.И., Неуважаева М.А. Переселенцы из города в сельскую местность: феномен “обратной миграции” в современной России // Мир России. 2015. № 1. С. 101–135.

12. Ильин В.И., Покровскии? Н.Е. (ред.) Горожане в деревне. Социологические исследования в российской глубинке: дезурбанизация и сельско-городские сообщества; коллективная монография. М.: Университетская книга, 2016.

13. Кормина Ж.В. Паломники: этнографические очерки православного номадизма. М.: Издательский дом Высшей школы экономики, 2019.

14. Кулясова А. Эконоосферное поселение “Тиберкуль”: в поисках альтернативного образа жизни // Экопоселения в России и США. Вып. 10 / Под ред. М. Соколова. СПб.: ЦНСИ, 2004. С. 63–95.

15. Макнотен Ф., Урри Д. Социология природы // Теория общества. Фундаментальные проблемы / Под ред. А.Ф. Филиппова. М.: Канон-Пресс-Ц “Кучково поле”, 1999. С. 260–291.

16. Мельникова Е.А. Историзация фольклора и визуальное пространство “народности” // Этнографическое обозрение. 2016. № 6. С. 58–71.

17. Нефедова Т.Г., Покровский Н.Е., Трейвиш А.И. Урбанизация, дезурбанизация и сельско-городские сообщества в условиях роста горизонтальной мобильности // Социологические исследования. 2015. № 12. С. 60–69.

18. Нефедова Т.Г., Аверкиева К.В., Махрова А.Г. (ред.) Между домом... и домом. Возвратная пространственная мобильность населения России. М.: Новый хронограф, 2016.

19. Позаненко А.А. Попытки институционализации поселений родовых поместий в России // Поиск постурбанистических моделей жизнеустройства / Отв. ред. А.В. Ермишина, Л.В. Клименко. Ростов-на-Дону: Фонд науки и образования, 2016. С. 183–192.

20. Позаненко А.А. Факторы, определяющие успешность поселения родовых поместий // ЭКО. 2020. № 2. С. 143–157. http://dx.doi.org/10.30680/ECO0131-7652-2020-2-143-157

21. Пчелкина С. Социальные аспекты устойчивого развития: некоммерческое партнерство приемных семей (экопоселение “Китеж”) // Экопоселения в России и США. Вып. 10 / Под ред. М. Соколова. СПб.: ЦНСИ, 2004. С. 53–62.

22. Селезнев А.Г. Горожане вне города: этнографическое изучение новых экопоселений на территории Омской области (по материалам экспедиции 2015 года) // Проблемы археологии, этнографии, антропологии Сибири и сопредельных территорий. Новосибирск: Изд-во ИАЭТ СО РАН, 2015. Т. XXI. С. 553–557.

23. Тюхтяев А.Е. Телесность и социальность в нью-эи?дж паломничестве // Государство, религия, церковь в России и за рубежом. 2019. № 4 (37). C. 45–68.

24. Филькина А.В. Новорелигиозные общины Сибири и контекст их изучения. Томск: Томское ЦНТИ, 2012.

25. Brown D. Back to the Land: The Enduring of Self-Sufficiency in Modern America. Madison: University of Wisconsin Press, 2011.

26. Burke B.J., Arjona B. Creating Alternative Political Ecologies through the Construction of Ecovillages and Ecovillagers in Colombia // Environmental Anthropology Engaging Ecotopia: Bioregionalism, Permaculture, аnd Ecovillages / Eds. J. Lockyer, J.R. Veteto. N.Y.: Berghahn Books, 2013. P. 235–250.

27. DeLanda M. A New Philosophy of Society: Assemblage Theory and Social Complexity. L.: Continuum, 2006.

28. Jacob J.K. New Pioneers: The Back-to-the-Land Movement and the Search for a Sustainable Future. University Park: Pennsylvania State University Press, 1997.

29. Lesiv M. The Return of Ancestral Gods: Modern Ukrainian Paganism as an Alternative Vision for a Nation. Montreal: McGill-Queen’s University Press, 2013.

30. Liftin K. A Whole New Way of Life: Ecovillages and Revitalization of Deep Community // The Localization Reader: Adapting to the Coming Downshift / Eds. R.D. Young, T. Princen. Cambridge: MIT Press, 2012. P. 129–140.

31. Lockyer J., Veteto J.R. Environmental Anthropology Engaging Ecotopia: An Introduction // Environmental Anthropology Engaging Ecotopia: Bioregionalism, Permaculture, and Ecovillages / Eds. J. Lockyer, J.R. Veteto. N.Y.: Berghahn Books, 2013. P. 1–34.

32. Magnusson D. Going Back to the Roots: The Fourth Generation of Swedish Eco-Villages // Scottish Geographical Journal. 2018. Vol. 134. No. 3–4. P. 122–140. https://doi.org/10.1080/14702541.2018.1465199

33. Zoccatelli P.L. “All the Heavens in Your Hands”: Oberto Airaudi and the Art of Damanhur // Nova Religio: The Journal of Alternative and Emergent Religions. 2016. Vol. 19. No. 4. P. 145–162.

Комментарии

Сообщения не найдены

Написать отзыв
Перевести