Везде
Биографии переезда из города в деревню и риторика самотрансформации в современной России
Оглавление
Аннотация Оценить Содержание публикации
Библиография Комментарии
Поделиться
QR
Метрика
Биографии переезда из города в деревню и риторика самотрансформации в современной России
Аннотация
Код статьи
S086954150013124-6-1
Тип публикации
Статья
Статус публикации
Опубликовано
Авторы
Мельникова Екатерина Александровна 
Должность: заведующая отделом этнографии восточных славян и народов Европейской части России
Аффилиация: Музей антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамера) РАН
Адрес: Университетская наб. 3, Санкт-Петербург, 199034, Россия
Выпуск
№6
Страницы
88-105
Аннотация

Статья посвящена дневникам, которые на протяжении нескольких лет ведут в различных социальных сетях жители российских городов, переехавшие в сельскую местность. В центре работы находится вопрос о специфике риторической модели переезда в деревню, используемой авторами дневников, и причинах ее популярности среди горожан. Создаваемые на платформах различных интернет-приложений автомедиальные дневники рассматриваются как современные формы субъективации, с помощью которых люди создают свое новое “Я”, рассказывая о пути из города в деревню как об индивидуальной самотрансформации и работе над собой. В статье ставится вопрос о популярности такой модели рассказа даже в тех случаях, когда автор не занимается сельским хозяйством и продолжает большую часть времени проводить в городе. Истории переезда интерпретируются в контексте постмодерных практик номадизма, современных терапевтических нарративов и идеологии поиска себя. Исследование опирается на материалы, собранные на различных интернет-платформах и во время полевой работы 2019–2020 гг. 

Ключевые слова
рурализация, дезурбанизация, миграция, техники себя, антропология деревни
Источник финансирования
Исследование проведено при финансовой поддержке следующих организаций и грантов: РФФИ, https://doi.org/10.13039/501100002261 [проект № 19-09-00381]
Классификатор
Получено
28.12.2020
Дата публикации
28.12.2020
Всего подписок
8
Всего просмотров
421
Оценка читателей
0.0 (0 голосов)
Цитировать Скачать pdf
1 Несколько лет назад Марина и ее муж Алексей переехали из Донецкой области в Петербург, а в 2017 г. – в деревню в Курской области. Сейчас Марине 35 лет, а Алексею 39. В Мариуполе, где они когда-то жили, у них был свой бизнес, хорошая квартира, машина, друзья и родственники. Перебравшись в Петербург, супруги успешно нашли работу, сняли неплохое жилье и в общем-то были довольны жизнью.
2 Но что-то у меня, вот, щелкнуло, – рассказывает Марина, – не знаю… то ли какое-то, вот, перенапряжение, психическое какое-то состояние было не совсем как комфортное, вот, мне в городе, вот, он начал на меня давить. Может быть, потому что это был Питер, а он такой, вот, мрачноватый же, такой… сырой… мало солнца… Может быть, этот фактор. И вот это, что “работа–дом–работа–дом”. У нас не было ни друзей, никого. Кардинально поменялась жизнь (ПМА 2: Марина).
3 Марина и Алексей решили уехать из города и начали искать дом в Ленинградской области. Им потребовалось примерно шесть месяцев, чтобы подготовиться: собрать деньги на первое время, обдумать способы заработка в деревне. За эти полгода они узнали о дауншифтерах, посмотрели на YouТube ролики, посвященные опыту переезда в деревню, и приняли два важных решения: перебраться в Курскую область, где уже был старый деревенский дом, оставшийся в наследство от бабушки и дедушки, и зарабатывать в интернете. Супруги создали свой собственный канал на YouTube, а Марина завела аккаунт в “Инстаграме”. Сейчас этот аккаунт стал основной витриной жизни Марины. Он собрал уже более 70 тыс. подписчиков и приносит семье вполне приличный доход от рекламы и других видов коммерческого сотрудничества. У Марины и Алексея нет детей; недавно они перевезли к себе в деревню маму и дедушку Марины, которые теперь живут рядом с ними в отдельном доме. У супругов есть коза, собаки, около дома разбит огород. В своем инстаграм-дневнике Марина рассказывает о себе и своей новой жизни (ПМА 2; ЦМ 9).
4 История Марины – о движении, переездах, легкости на подъем, о поиске лучшей жизни “где-то там” за пределами привычного места обитания, о личной неудовлетворенности и желании ни от кого не зависеть: “Мне нужно, чтобы у меня свой был участок, своя территория, где я тут главная, да, и я решаю…” (ПМА 2). В этом желании угадываются черты современного номадизма – движения, включающего и туризм, и паломничество, и распределенный образ жизни, и различные виды lifestyle migration (Benson, O’Reilly 2009: 621; Benson, Osbaldiston 2014; Jacob 1997). Переезд в деревню – одна из форм такого движения, направленного на изменение не только места обитания, но также и жизни, и самого себя. В отличие от временных поездок – туристических, паломнических или дачных, которые воспринимаются, скорее, как прерывание существующего ритма и ткани жизни, позволяющее иначе взглянуть на мир после возвращения, – переселение в деревню видится как возможность достичь конечной точки в долгом пути, пункта назначения, где человек не только обретет покой и гармонию, но и найдет самого себя. В эпоху текучей современности такие ожидания разделяют многие жители мегаполисов, разочаровавшиеся в идеалах урбанизма и технологического прогресса.
5 В этой статье я обращаюсь к вопросу о том, как создается, поддерживается и работает риторическая модель переезда в деревню, какие условия обеспечивают ее действенной силой, эффективностью и убедительностью в глазах современных российских горожан.
6

Идеи и идеология рурализации
7 В манифесте национального проекта “Моя земля”, созданного в 2020 г. для поддержки идей дезурбанизации российских территорий, говорится о том, что “урбанизация как тренд останется в ХХ в. Сегодня, в противовес стремлению в города, в мире набирает силу рурализация – движение, направленное на устойчивое развитие сельских территорий и продвижение жизни на земле” (Рурализация-1 2020). Идеи, выраженные в этом тексте, отзываются во множестве публикаций в масс-медиа последних лет. “Известия”, “Аргументы и факты”, “Комсомольская правда”, “Лента.ру”, “Риа-новости”, The Village и другие СМИ неоднократно рассказывали на своих страницах об успехах новых переселенцев в деревню, об их вкладе в развитие самих деревень и национальном значении этого вклада.
8 Широкое распространение в России идеологии дезурбанизации и рурализации во многом обусловлено подготовкой государственной программы развития сельских территорий, окончательно принятой в мае 2019 г., с общим финансированием в размере 2,3 трлн рублей на ближайшие пять лет. Сегодня эта программа определяет не только поддержку различных инициатив Министерством сельского хозяйства и другими государственными структурами1, но и запуск собственно коммерческих проектов, таких как сельская ипотека “Россельхозбанка”, ориентированная в первую очередь на горожан, которые хотят обосноваться в деревне2.
1. К примеру, проект первого регионального форума развития сельских поселений “Целина 2.0” был в 2019 г. поддержан Федеральным агентством по делам молодежи.

2. Один из недавних номеров журнала “Сельский хозяин”, выпускаемого “Россельхозбанком”, был полностью посвящен пропаганде переезда из города в деревню и рекламе предлагаемых банком программ кредитования.
9 Государственные и коммерческие программы, поддерживающие и стимулирующие переселение в деревню, вызывают интерес у многочисленных ценителей сельского образа жизни. К июлю 2020 г. в социальной сети “ВКонтакте” существовало более 40 сообществ, посвященных переезду из города в деревню, а число подписчиков самого крупного из них насчитывало более 120 тыс. человек. Пандемическая ситуация весны–лета 2020 г. спровоцировала еще больший всплеск интереса к этой теме: в известных СМИ репортажи об успешных историях самоизоляции в деревне пополнили число публикаций об опыте людей, сменивших мегаполисы на сельскую глубинку (Галкина 2020; Цаплин 2020; Чеповская 2020).
10 И все-таки рассказы о переезде гораздо более популярны, чем сам переезд: по данным группы “Циркон” число людей, переселившихся из города в деревню или хотя бы принявших такое решение, не превышает статистической погрешности и составляет около 3% всего населения (Виноградская 2019: 141), а 67% опрошенных никогда не рассматривали такую возможность (Войнилов и др. 2015: 54–55)3. Сильно упрощая эту картину, можно сказать, что на одну Марину, действительно уехавшую из города, приходится около 70 тыс. человек, интересующихся ее опытом и, возможно, разделяющих ее систему ценностей и взгляды на жизнь, но все-таки не планирующих последовать ее примеру.
3. См. разбор этих материалов в исследовании О. Виноградской (Виноградская 2019: 141).
11 Одна из основных причин популярности истории переезда в деревню, как я покажу ниже, заключается в эффективном совмещении нескольких дискурсивных моделей, актуальных в современной городской среде, и их интериоризация в форме индивидуального травелога, повествующего об успешной личностной трансформации, увиденной в категориях путешествия из городской среды в сельскую.
12

Опыт переезда и биография переезда
13 Переезд в деревню и рассказ о переезде в деревню – разные вещи, а связь между ними определяется не принципами описания того или иного события, а принципами его включения в определенные символические и дискурсивные рамки. Убедительность и правдоподобие какой-либо риторической модели в большей степени связаны с языком описания и структурирования собственного опыта, чем с самим опытом, поэтому я ставлю в центр своей работы истории переезда, а не переезд как таковой. Приведу два примера.
14 Пример 1. Семья моих близких знакомых, состоящая на данный момент из шести человек трех разных поколений, содержит в одном из сельских поселений Ленинградской области большую пасеку и разводит домашнюю птицу (в разные годы кур и гусей). Благодаря продаже меда и пчел пасека является важным источником дохода для этой семьи. Все ее члены сохраняют связь с городом: у взрослых есть недвижимость и работа в Санкт-Петербурге, а дети там учатся. Но большое хозяйство, куда входят еще и просторный дом, мастерская, две собаки и несколько кошек, требует круглогодичного ухода, поэтому двое мужчин среднего и старшего поколения проводят в деревне практически все время. Последние несколько лет здесь в отдельном доме также постоянно живет наемный работник. Опыт этой семьи можно было бы рассматривать и как пример распределенного образа жизни, и как образец переезда из города в деревню, который уже фактически состоялся как минимум для двух членов семьи. И тем не менее никто из ее представителей никогда не рассказывает о своей жизни в таких терминах, свое хозяйство они всегда называют дачей, хотя за последние несколько лет их дом ни одного дня не пустовал.
15 Пример 2. Семья Светланы (она сама, ее муж и ребенок) переехала из Москвы в собственный дом в области. Светлана также разводит домашних животных (коз) и птиц, содержит огород, у нее есть две собаки. Женщина ведет блог в “Инстаграме” под ником Pticevod, а в своем первом посте, открывающем электронный журнал, так рассказывает о себе: “Всем привет, я – Света! Этот блог о фермерстве и жизни за городом. Вот уже год, как уютную квартиру в городе сменил просторный дом с участком в деревне. За это время успела завести кроликов, кошку, собак и конечно моих любимых птиц, понять, что птицевод это мое призвание и влюбиться в красоту местной природы”4 (ЦМ 1: 24.12.2015)5. К этому дневнику я еще не раз вернусь позже. Сейчас хочу лишь обратить внимание на то, что два этих случая очень похожи по своему опыту, но кардинально отличаются по тому, как этот опыт осмысляется и какое значение приобретает в истории жизни людей и в их понимании самих себя.
4. Здесь и далее сохранена орфография и пунктуация авторов.

5. Здесь и далее в скобках после двоеточия указана дата записи в инстаграм-дневнике.
16 Истории о переезде не оторваны от жизни. Они формируют людей как субъектов реальности, одновременно и проживающих, и описывающих свою собственную биографию как перемещение из одной точки в другую. Ставшая одной из важных характеристик эпохи модерна потребность рассказать о себе (Fothergill 1974) в данном случае выражается в описании себя как человека, проделавшего определенный путь в пространстве, совершившего определенную работу над собой и “ставшего собой” в результате именно такого пути и такой работы.
17

Производство видимости
18 Предшественниками личных дневников о переезде из города в деревню можно считать истории первых постсоветских фермеров, публиковавшиеся в газетах 1990-х годов и блогах в “Живом Журнале” – некоторые из них до сих пор доступны в интернете. Но с развитием виртуальных социальных сетей объем автомедиальных6 текстов увеличился многократно. Собрать какую-либо статистику по таким ресурсам невозможно, а обнаруживаются они традиционным методом “снежного кома”: наткнувшись на одного из блогеров, можно без труда перемещаться по блогам его подписчиков. Но именно эти тексты создают тот особый опыт, который становится одновременно и формой проговаривания себя, и новой символической моделью, вышедшей на рынок смыслов наряду с другими.
6. Развитие интернета и массовое распространение виртуальных социальных сетей спровоцировало исследовательскую рефлексию о специфике онлайн-форм репрезентации себя и различных автобиографических моделях, используемых людьми. Среди общих понятий, которые были изобретены для таких текстов, появились: “цифровое рассказывание” (digital storytelling), “автомедиальность” (automediality) и даже “автобиомедиальность” (autobiomediality) (Smith, Watson 2014: 77), а исследователи “классической” традиции создания дневников рассматривают новые цифровые формы эго-документов в сравнении с более привычными (бумажными) моделями (Lejeune 2014). В дальнейшем я буду пользоваться термином “автомедиальные тексты”, иногда называя их просто дневниками.
19 Авторами большинства историй о переезде становятся женщины – именно они ведут блоги, создают собственные аккаунты в “Инстаграме” и рассказывают о себе. Хотя согласно статистическим исследованиям большинство потенциальных переселенцев в деревню составляют семейные пары и неженатые мужчины (Войнилов и др. 2015: 58–59)7, сельские дневники – это в первую очередь женские дневники, написанные для женщин и рассказывающие о женщинах, существующих в автономном мире своего хозяйства. И путь из города в деревню, который можно проследить благодаря таким дневникам, – это прежде всего путь женщины, не удовлетворенной жизнью и решившей ее изменить.
7. О социальном составе “новых крестьян” см.: Артемова 2018.
20 В силу разных причин именно “Инстаграм” стал наиболее популярной автомедиальной площадкой, а созданные в этом приложении журналы наиболее близки по форме к обычным личным дневникам. По сравнению с “ВКонтакте”, Facebook или “Одноклассниками” “Инстаграм” устроен исключительно просто, если не сказать примитивно. Посты появляются в вашей ленте один за другим по мере их публикации, комментарии к ним не видны до тех пор, пока вы их не откроете, а перепосты невозможны. Вы видите посты только тех людей, на которых подписаны, и чужая активность не создает информационного шума или вала. В “Инстаграме” не существует групп или сообществ, даже блоги отдельных фирм или компаний устроены как персональные аккаунты. Все эти особенности превращают “Инстаграм” в очень персонализированный канал коммуникации, что означает высокую степень индивидуализации информации, проявляющуюся и в риторике блогов: авторы говорят от первого лица, прямо обращаясь к своим подписчикам. Одна из характерных для “Инстаграма” риторических моделей – “знакомство”: автор журнала периодически создает в своей ленте пост, в котором коротко рассказывает о себе и просит представиться своих подписчиков. Иногда этот пост дословно повторяется через некоторые промежутки времени для того, чтобы возобновить знакомство. Признание Светланы в своей любви к птицеводству – это как раз такой пост, с которого начинается ее автомедиальный дневник.
21 В отличие от традиционных бумажных дневников автомедиальные журналы принципиально не закончены. Как правило, если только автор не бросил свой аккаунт навсегда и при этом не удалил его, инстаграм-дневники постоянно обновляются. Они не существуют в форме привычного текстуального источника, у которого есть раз и навсегда зафиксированная материальность, определяющая начало и конец документа. Как и цифровой дневник, сама история, которую рассказывает автор, тоже не имеет конца и всегда устремлена в будущее.
22 Автомедиальные документы – не только важный источник информации о том, как живут люди, но и работа по предъявлению себя и пониманию себя одновременно. Развитие социальных сетей и особенно визуальных медиа (“Инстаграм”, YouTube, а c недавнего времени и Tik Tok) привело к появлению новой формы нематериального труда – работы по созданию видимости (visibility labour), активно задействованной в современной экономике внимания. Неравномерное распределение автомедиальных текстов по гендерным линиям, как считают некоторые исследователи, напрямую связано с алгоритмами программ, отдающих предпочтение феминизированному контенту – женской моде, красоте, кухне, декору и т.д. (Bishop 2018: 70; Duffy, Hund 2019) – и делающих именно такой контент более выигрышным с точки зрения интернет-маркетинга.
23 Сельские дневники также становятся частью новой экономики внимания, позволяющей монетизировать собственный опыт переезда в деревню. Главный механизм такой монетизации относительно прост: чем больше подписчиков, тем дороже встроенная реклама8. Значительное число каналов о переезде создается с прямой целью обеспечить себе доход. Именно так планировали зарабатывать Марина с мужем. Именно так зарабатывает и Светлана-птицевод. Но если блог Марины, у которого, напомню, чуть больше 70 тыс. подписчиков, считается далеко не самым популярным, то у другого автора – Анны Акининой, “нетипичного фермера”, как она себя называет, – число подписчиков достигает на сегодняшний день 1 млн (ЦМ 10). Блог Анны превратился в полноценный, профессиональный канал, приносящий доход не только за счет рекламы, но и благодаря собственному интернет-магазину, предлагающему товары для садоводов.
8. На самом деле эта экономика устроена сложнее: на цену рекламы влияет и число лайков, и число просмотров, и, если говорить о YouТube, продолжительность ролика и длительность каждого его просмотра. Формат оплачиваемой рекламы тоже может быть разным: небольшие клипы, автоматически монтирующиеся в основной ролик, или, что чаще, скрытая реклама, которую обычно называют “сотрудничество”, связанная с отзывами о тех или иных товарах/услугах и их рекомендацией. Но, так или иначе, блогер сегодня – одна из самых высокооплачиваемых профессий, приносящих зачастую внушительный доход.
24 Ведение фермерского хозяйства тоже иногда служит источником дохода для переселенцев в деревню, но никто из тех людей, с которыми мне удалось пообщаться, не смог превратить его в прибыльный бизнес. Многие отказывались от этого вида заработка еще на стадии планирования, а некоторые после первого года работы. И тем не менее ни для кого из них провал фермерского бизнес-проекта не означал крушения проекта сельской жизни и не привел к отказу от ведения сельского дневника. К примеру, Анна Акинина называет себя “нетипичным фермером”, потому что ее фермерский проект прогорел, после чего она решила рассказывать о том, что знает, и делиться своим опытом с другими.
25 Далеко не все блоги ведутся с прямой целью монетизировать опыт переезда, но популярность таких историй обеспечивает им широкую воспроизводимость, закрепляя определенную риторическую и эстетическую модель рассказывания о себе. Эта модель активно используется авторами множества других дневников, гораздо менее известных и не преследующих цели заработать.
26 Видимость сама по себе становится моделью поведения, формой преображения и раскрытия себя, а работа по созданию видимости оказывается не только выгодной в коммерческом смысле, но и продуктивной социальной и субъективирующей практикой. Рассматривая биографии переезда как субъективирующие практики, я опираюсь на модель, предложенную М. Фуко в его поздних работах о технологиях себя, позволяющих “индивидам, самим или при помощи других людей, совершать определенное число операций на своих телах и душах, мыслях, поступках и способах существования, преобразуя себя ради достижения состояния счастья, чистоты, мудрости, совершенства или бессмертия” (Фуко 2008: 100). Истории переселенцев, созданные не случайно, а в режиме видимости, предназначенные для предъявления другим и самим себе, служат актами субъективации, проговаривания и объяснения себя, придающими смысл своему опыту, интерпретирующими и тем самым утверждающими смысл своей жизни и своей роли в ней. Видимость, понимаемая как важный шаг, требующий усилий и меняющий человека, становится одной из техник, обеспечивающих понимание себя как личности и субъекта своей жизни: “Вот вроде простое фото, да? – пишет Светлана, – Но я шла к нему больше трех лет. Носила брекеты, вела блог. Честно говоря решится на оба этих действия было сложно и страшно. Как и на первое фото с улыбкой” (ЦМ 1: 16.03.2019).
27 Наряду с теми, кто ведет дневники своей сельской жизни, предъявляя себя окружающему миру в качестве новых переселенцев в деревню, есть и те, кто уезжает жить в деревню, но никому не рассказывает об этом. Семья моих друзей, описанная в начале статьи, – пример горожан, выбравших вторую модель. Большинство таких людей остаются для меня невидимыми и неуловимыми, найти их традиционными этнографическими методами практически невозможно. И дело здесь не в том, что они не откликаются на мои обращения, а в том, что не рассказывают о себе. Они невидимы не только для меня, но и для окружающего мира, как и большинство тех, кто переезжает из одного места в другое.
28 Использование режима публичной невидимости и режима видимости отличает не столько самих людей, сколько их взгляды на собственный опыт и свою жизнь. Для кого-то переезд становится всего лишь одним из множества изгибов жизненного пути, недостаточно значимых для нарративизации. А для кого-то – поводом, причиной и главной символической рамкой для рассказа о себе, не просто важным и значительным опытом, но ключевым или одним из ключевых в создании и осмыслении собственного “Я”.
29

Стать собой в деревне
30

“Чтобы быть счастливым, надо быть смелым.” Ошо

Не знаю, вспоминаю ли я в последнее время другие фразы чаще этой. Каждый раз когда кто-то рассказывает как хочет, но боится переехать загород, выйти из изматывающих отношений, найти дело которое будет приносить радость.

Если вы хотите нового результата, вам нужно создать другие условия, а это всегда выход из привычного. Не думаю что альпинисты покоряя Эверест не боятся.., боятся еще как, но цель не дает им места и времени для оправданий и бегства. Вот вроде простое фото, да? Но я шла к нему больше трех лет. Носила брекеты, вела блог. Честно говоря решится на оба этих действия было сложно и страшно. Как и на первое фото с улыбкой. Мне волшебный пендаль дал Миша, а я хочу этот самый волшебный- дать вам! Не ждите понедельника/завтра/другой жизни, идите к своим мечтам!! Уже сегодня! Пусть это будут небольшие шаги, но по направлению к цели! Даже если вам кажется, что в вас никто не верит, где-то ходит фермер Светка, улыбается и точно знает – человеку под силу удивительные вещи! Надо только сделать шаг! Будьте смелыми и счастливыми (ЦМ 1: 16.03.2019).
31 Этот пост в марте 2019 г. выложила в своем инстаграме Светлана-птицевод. Но точно так же могли бы начинаться монолог профессионального коуча, пример из современной книги о самореализации и успешной карьере или рассказ о религиозном обращении. Неудовлетворенность жизнью, желание ее изменить, взяв судьбу в свои руки, успех всего предприятия, поставленный в прямую зависимость от решительности самотрансформации – все это черты современного, связанного с развитием эмоционального капитализма терапевтического нарратива. Описывая российский вариант этого дискурса, Ю. Лернер определят его как терапевтическую культуру без психологии. Работая с материалами интервью студентов и преподавателей Европейского университета в Санкт-Петербурге, Ю. Лернер обнаруживает в их биографиях отсутствие понятия “идентичность” и собственного терапевтического нарратива “о Self и о событиях, которые помогли Self стать здоровым и счастливым” (Лернер 2011: 129).
32 Дневники горожан-переселенцев представляют собой другой вариант симбиоза западных терапевтических и отечественных, укорененных в советской идеологии труда, дискурсов о субъективности и индивидуальности. Несмотря на то что все эти нарративы формально посвящены деревенскому образу жизни, их главным содержанием оказывается понимание себя, интерпретируемое в категориях пути к самому себе. Ключевое понятие автомедиальных дневников – “Я” – становится и главным персонажем историй, и единственным объектом саморефлексии, и тем самым субъектом, который создается в результате переезда и рассказа о нем.
33 Истории о переезде в деревню всегда повествуют о движении и постоянных изменениях. Большинство нарративов создается либо ретроспективно – люди начинают вести свой дневник, уже переехав из города в деревню, и рассказывают о своей жизни как о результате уже проделанного пути, либо телеологически – как если бы этот путь уже был пройден, хотя этого еще не произошло. Именно так поступили Марина с мужем, когда завели на YouТube собственный канал, посвященный переезду из города в деревню. Супруги выкладывали ролики параллельно осуществляемым шагам: сначала видео о своей городской квартире, потом о самом переезде, потом о деревенском доме и процессе его обустройства. Вся эта история имела ценность в той степени, в какой, по замыслу ее авторов, результатом должно было стать их полное преображение.
34 Взгляд на свое прошлое и настоящее из как будто бы уже наступившего будущего определяет общую интонацию и вектор развития сельских дневников. Все истории переселенцев рассказывают о пути, проделанном человеком от невзгод и неудовлетворенности к гармонии, покою и, как результат, к обретению счастья:
35 Меня зовут Галина и я как и большинство из вас долго жила в городе, крутясь как белка в колесе. Работала сутками напролет, воспитывала одна сына и боролась за выживание. Это было сложное время, однако я не переставала верить в себя и искать свое личное счастье. Только вот я и не догадывалась, что это самое “счастье” нужно не искать, а строить своими руками. В какой-то момент жизнь в городе стала невыносимой для меня. Серьезные конфликты на работе, ухудшение здоровья и постоянная депрессия дали мне четко понять, что нужны перемены (ЦМ 3: 02.03.2019).
36 Счастье выступает в качестве главной цели движения (“Мне так нравится моя жизнь, варю сыр и такое теплое ощущение счастья” [ЦМ 1: 20.01.2016]), достичь которой можно только изменив себя и свой взгляд на жизнь. «“Счастье” нужно не искать, а строить своими руками», – пишет Галина. И Светлана ей вторит: “…счастливым быть это выбор!” (ЦМ 1: 16.05.2020).
37 Достижение мечты, о чем также часто пишут переселенцы, требует нового взгляда на себя и свои чувства, а также умения контролировать и управлять своими переживаниями: “Все что я делаю осознанно, это направляю мысли в позитивное русло и не даю скатываться в негатив” (ЦМ 1: 19.02.2019). Но в автобиографических нарративах эта типичная для терапевтического дискурса конструкция встроена в историю собственной жизни.
38 Освоение новой практики управления собой описывается одновременно и как точка в прошлом, и как длительный процесс развития, устремленный в будущее. “Но что-то у меня вот щелкнуло”, – несколько раз повторяет Марина (ПМА 2), и этот щелчок, ретроспективно помещенный в отдаленное прошлое, обозначает отправную точку истории движения, изменения и превращения себя в нового человека. Он становится не только началом, но и моментом перехода из одного состояния в другое, когда у человека словно открываются глаза, и он или она вдруг начинает видеть мир иначе. Этот переход оказывается настолько важен в осмыслении собственной жизни, что нередко рассказчики специально подчеркивают отсутствие своей укорененности в деревне, подчеркивая тем самым значение перерождения: “Лет 8-9 назад, у меня и мысли такой не было. Я на дачу к маме-то, через не хочу ездила, типа трое детей, свежий воздух и бла-бла-бла. Я считала себя абсолютно городским жителем” (ЦМ 5: 31.01.2019).
39 Для большинства женщин-авторов отправная точка биографий переезда прочно связана с беременностью и рождением ребенка. Появление детей создает в нарративе новую темпоральность, позволяющую увидеть собственную жизнь из будущего, переопределив свои критерии счастья и систему ценностей:
40 Наверно так продолжалось бы долго, но всё изменилось с момента наступления беременности. Знаете что важно? Получив мечту не растерять ощущения радости… Новое состояние стало творить со мной чудеса). Выходя на некогда любимый балкон, уже не видела красоту города.. стала замечать другие вещи- сажу на поверхностях которую было бесполезно вытирать, жуткие одинокие качели… запертые между парковок, мамы которые прогуливались с колясками вдоль дороги… просто приводили меня в панику.. Так не хочу, только и крутилось в голове… И мы переехали. В тот момент еще не в наш дом (ЦМ 1: 05.01.2019).
41 Среди новых ценностей, которые обосновывают рассказы о переезде, есть чистота, свежий воздух, вкусные домашние продукты, но также анонимность, автономность от соседей и независимость от инфраструктуры: “Можно строить свою жизнь так как тебе хочется. Нет соседей сверху, снизу и сбоку. Можно делать ремонт в любое время, слушать музыку как вам хочется, гулять во дворе когда хочется и в чем хочется. Взять удочку и сходить на рыбалку, или в лес по грибы, по ягоды” (ЦМ 7: 15.10. 2019).
42 “Щелчок”, о котором говорила Марина, символизирует начало пути и начало травелога, основное содержание которого заключается в демонстрации успешности произошедших перемен – внешних и внутренних: “А для развития потребовалось выйти из зоны комфорта, кардинально поменять жизнь! И результат не заставил себя ждать. Да-да, переезд в деревню, я считаю развитием! И никак иначе! А все наши наполеоновские планы мы воплотим в жизнь, рано или поздно” (ЦМ 6: 18.08.2018).
43 Сопоставление старой и новой жизни часто встречается на фото и в блогах. Но еще большее место занимают истории стройки или ремонта дома. Первый из десяти фактов, которые Анна Вохмянина приводит о своей семье, звучит так: “Мы вместе 5 лет, из них 3,5 года строим” (ЦМ 2: 16.08.2017). Некоторые дневники создаются исключительно для фиксации хода строительства или ремонта, регулярно пополняясь новыми свидетельствами перемен:
44 Тогда я твердо решила уехать из города. Однако всё было не так просто. Передо мной предстал не дворец с бассейнами и райским садом, а прогнивший дом с заброшенным участком, к которому прилагались: падающий сортир, кривой забор, протекающая крыша дома, умирающий сад и прочие радости заброшенной собственности. Мне было страшно, но я решила всё изменить. А что из этого вышло читайте завтра в новом посте (ЦМ 3: 02.03.2019).
45 Трансформация дома – его ремонт или планомерное строительство – служит метафорой и моделью трансформации себя – личности, которая, с точки зрения авторов, также как и дом, нуждается в реконструкции или пересборке. Модель “стало–было” имеет центральное значение для дневников, где не только фотографии совмещаются по этому принципу, но и рассказы о себе тоже часто строятся как истории собственных телесных и душевных перемен. “Я больше не городская сова… просыпаюсь в 7:15, избавившись от пагубной любви к ресторанам… научилась сама готовить, помимо собственной внешности меня стало заботить в каком состоянии копыта и стойла у моих коз” (ЦМ 1: 20.01.2016).
46 В блоге Светланы есть три поста, выделенные и сохраненные под общим названием “Дорога к дому”. Здесь она рассказывает свою историю переезда, начинающуюся в Москве и заканчивающуюся в деревне. Эта история была написана спустя четыре года после того, как Светлана завела аккаунт в инстаграме, и спустя пять лет после того, как она уехала из города. Она построена на противопоставлении той и этой жизни, той и этой “себя”, той и этой мечты. Светлана начинает с рассказа о “мечте любой девушки” и ее воплощении: замужество с состоятельным мужчиной, жизнь в прекрасной квартире в центре Москвы, а потом в еще более респектабельных апартаментах в жилом комплексе на юго-западе города. Но с наступлением беременности все изменилось: “Пока беременные во всем мире испытывали разные срочные необходимости – ремонта или редких продуктов. Мне были нужны они – перепелки!” Светлана завела перепелок прямо в своей квартире, а после рождения ребенка ей приснился сон: “Яркое сновидение, в котором выходя из двери дома, взгляд падал на ярко зеленую квадратную крышку от коммуникаций. Он снился дважды, а сам дом или что-то еще просто не удавалось запомнить. Только эту яркую крышку в окружении леса”. А потом было принято решение купить дом: “Вот так быстро за две недели перенеслись от мысли снять дом, в момент, когда стоим посреди участка разглядывая кирпичный дом, густой лес и пустое поле без дорог… но с зеленой квадратной крышкой от септика именно там где она и снилась” (ЦМ 1: 24.03.2019). Светлана и ее муж не купили тот дом, около которого была “зеленая крышка”, но сновидение прочно закрепилось в истории перемен.
47 Путь к дому, описываемый через историю перемещения из одного места в другое, становится формой интерпретации пути к “себе”, обретения собственной личности, которая воспринимается как требующая создания и движения, находящаяся где-то “там”, где ее можно найти или создать заново.
48

Обрести себя в деревне
49 Утверждение новых целей и позитивный настрой, ориентация на личностный рост и внутреннюю трансформацию ради самореализации и обретения внутренней свободы и в конечном итоге счастья – все это базовые темы современного текучего модерна, определяющие систему ценностей жителей мегаполисов эпохи третьего духа капитализма. Те же установки мы встречаем в рассказах успешных менеджеров (Cahn 2011), анастасийцев (Андреева 2013), почитателей дольменов (Тюхтяев 2019) и пятидесятников (Кормина 2013). Освобождение, которое обещала, по мнению Л. Болтански и Э. Кьяпелло, идеология капитализма, означало избавление от уз традиции и семьи, кастовой и сословной систем, зависимости от государства, а потом и от самого капитализма. Идеология такой свободы, частью которой стала и современная терапевтическая культура, не просто делает возможной и поощряет институциональную независимость, но и заставляет искать себя, создавать новую автономную личность. Такой путь к успеху рисует современная индустрия счастья (Davies 2015), и его выбирают те, кто стремится обрести целостную картину себя в современном текучем мире дискретности и риска.
50 Новые переселенцы в сельскую местность – не исключение. Проговаривая причины переезда и достоинства деревенской жизни в сравнении с городской, они определяют их в терминах свободы и независимости: “Пока хаос в мире правит бал, дом и ферма свободны от стресса и нервозности” (ЦМ 1: 13.04.2020)9. Возможность быть полноценным и единоличным хозяином своей жизни – базовая ценность, сквозной нитью проходящая через все нарративы о переезде: “В деревне ты сам себе хозяин. Хочешь сегодня поработать на пасеке? Хочешь пристроить сарай? Берешь и делаешь” ( Кармазин 2018). Но именно сходство риторики переселенцев с другими нарративами о самореализации и поиске себя ставит вопрос о месте деревни в этих текстах, опирающихся на систему ценностей, созданную модерной идеологией самосовершенствования и независимости.
9. Ср. комментарий к одному их постов: “Сама хочу на волю!!!” (ЦМ 5: 31.01.2019).
51 Тенденция помещать искомое счастье и достойную жизнь за пределы города, в деревню, не только не уникальна для России, но, как полагают многие исследователи, является одной из характеристик западной идеологии прогресса. Там, где цивилизационный процесс виделся и развивался в картинах разрастающихся городов и строящихся заводов, деревня выступала в роли урбанистического “Другого”: с одной стороны, средоточия отсталости, с которой нужно бороться, а с другой – воплощения идиллии, не затронутой разрушительным наступлением прогресса (Bunce 1994, 2003; Богданова, Бредникова 2013).
52 Оба полюса “сельских” значений вполне отрефлексированы авторами дневников о переезде, помещающими “свою деревню” на равном удалении как от сельской антицивилизации, так и от наивного, романтизированного пасторального образа. Собственный проект сельской жизни рисуется рассказчиками как индивидуальный, независимый от существующих, с их точки зрения, стереотипов деревни:
53 Помните, я писала, что деревня у нас в голове? У меня сразу в голове была картинка о том как должен выглядеть наш участок, и что с деревенским участком ничего общего не будет (ЦМ 2: 06.10.2017);
54 Почему то многие называют Тарасиху деревней. Не похожа она на деревню, не похожа. У нас тут всё цивильно как-то, или это просто мое ощущение. Многие вещи зависят от нас самих и если вы будете думать что живете в деревне/колхозе, так и будет. Мы живем за городом. И дом наш сложно назвать деревенским. У нас загородный домик (ЦМ 2: 20.07.2017).
55 Отрицательный образ деревни – тот, на который переселенцы отказываются равняться, включает одновременно и символы колхозной жизни, и стереотипное представление о неком условном крестьянском быте. Приведу пример из блога Татьяны, переехавшей в забайкальскую глубинку:
56 Я конечно понимаю, что до сих пор в глазах некоторых горожан к слову “дом” – ассоциациями выступают “навоз”, “колодец” и “коромысло”. И когда одна милая женщина (не пикалка, кстати, а взрослая тетя 40+), вздернула подбородок и заявила что-то вроде “не для того моя ягодка цвела, шоб раз в неделю мыться и воду на себе таскать”… Мыться раз в неделю! Да вы что!! Мы два раза в год моемся. Весной, когда ручей растает. И осенью, ну чтоб до весны. Там же стираем. Зимой в проруби, #акомущаслегко . Еще раз в месяц вертолет прилетает. С сухпайком. Можно свечки урвать. И даже после захода солнца потусить. Ну, это если не рожает никто. А то щас такая пора – полные поля баб. Косит сено то, родит и дальше косит. Тепло, хорошо. Докосит, домой пойдет. Там с коровьих шкур быстренько колыбель сгоношит, ползунков с десяток. Картохи наварит. Ну и отдохнуть можно… Ах, о чем это я (ЦМ 8: 02.07.2017).
57 Смешение полумифологических реалий крестьянской жизни эпохи крепостного права и периода послевоенного упадка XX в. позволяет достичь эффекта отстранения себя и своей деревни от той другой деревни, которая ассоциируется с технологической отсталостью, дикостью нравов и далеким прошлым. В этом контексте становится более понятным, почему в автомедиальных дневниках переселенцев удивительно редко встречаются рассуждения на тему вымирания деревни, популярную в медийных текстах последних лет. Несмотря на то что ламентации по поводу “смерти деревни” активно используются различными гражданскими активистами в заявках на финансовую поддержку и в объяснении своей культурной и социальной миссий, авторы личных дневников о переезде почти не используют этот прием и практически никогда не определяют свои действия в терминах сохранения ускользающей деревенской натуры. Ни старая деревня, ни старый быт не представляют для них особой ценности. Показательна история переезда семьи В-х в дом бабушки и дедушки в Кировской области. На протяжении нескольких лет семья занималась переделкой доставшегося им в наследство дома; в результате он был полностью обшит сайдингом и, по сути, лишен деревенского облика (ЦМ 2). Старая изба с резными деревянными наличниками, вызывающая умиление у городских любителей старины, уступила место современному “загородному домику”. Вполне предсказуемо эти изменения не воспринимаются как утрата деревенской аутентичности или уничтожение исторического наследия. Наоборот, превращение старого и плохо приспособленного для жизни дома в новое комфортное жилище становится примером смелости, готовности к физическому труду и личностным переменам10.
10. Примеры другого взгляда на свою деревенскую жизнь – с позиции сохранения “наследия” и “возрождения деревни” обсуждаются в статье П. Куприянова и Н. Савиной в этом номере “Этнографического обозрения”.
58 Слишком красивая, идеализированная деревня, с другой стороны, тоже вызывает у переселенцев неприятие и отторжение. Михаил Коломыцев – артист Москонцерта, переехавший с семьей в деревню в Ярославской области, частый герой публикаций в СМИ, рассказывая о том, как он давал интервью журналистке сайта Pravoslavie.ru11, жалуется, что картинка, получившаяся в результате, вышла слишком красивой, вводящей людей “в соблазн”:
11. Интервью опубликовано в рубрике “Сменить столицу на провинцию” (Берсенева 2019).
59 – Понятное дело, что я не рассказывал, что у меня сегодня там насос, шланг оторвался, утонул, там, извините, в яме, мне надо было его достать, помыть рученьками, в этом всем поковыряться – я это не рассказывал, но это бывает через день. Соб.: А она как представила, я не понял? – Она нормально представила – ну, красивую деревенскую жизнь. Что, вот, москвичи уехали, здесь как бы красиво, это, живут (ПМА 1: Коломыцев).
60 И хотя семья действительно “живет красиво” – рядом с домом простирается луг, на котором пасутся лошади, а закаты открываются во всей своей приволжской красе, – все-таки Михаил против того, чтобы эта красота затмевала его ежедневный тяжелый труд, связанный с содержанием большого хозяйства, непрекращающейся стройкой и заботой о близких. Главная причина, не позволяющая переселенцам с гордостью принять эстетизированный образ деревенской жизни и себя как его создателей, заключается именно в том, что эта картинка полностью нивелирует значение труда, который считается обязательным условием преображения и главным содержанием нового стиля жизни.
61 В том же разговоре Михаил поясняет причины своего переезда: “Вот эта бессмысленность Москвы напрягала, и хотелось чего-нибудь правдивого, действительно, как бы, ну вот, если ты трудишься, то что-то должно проявляться. Материализоваться твой труд…” (ПМА 1: Коломыцев). Материализация труда – постоянный рефрен сельских дневников. Физическая и духовная работа, результаты которой можно увидеть, потрогать и показать, становится главным критерием осмысленности своих действий и своей жизни, позволяя предъявить миру и самим себе изменения, произошедшие с момента переезда.
62 Тема труда неоднократно становилась предметом исследований в контексте формирования субъективности советского человека. Труд был опорным понятием советской и позднесоветской идеологии, требовавшей полной отдачи и самоотречения ради великих целей коммунизма. А. Минаева, к примеру, показывает, что абстрактное понятие “труд” очень долго было чуждым для советских крестьян, обозначавших свои занятия как разные виды “работ”. Те же крестьяне, которые перебирались в город, быстро осваивали советскую риторику “труда”, позволявшую продвигаться по карьерной лестнице и открывавшую другие социальные перспективы (Минаева 2003). Влияние или интериоризация советского дискурса труда обнаруживается в целом ряде позднесоветских и постсоветских практик: от возделывания собственного участка садоводами-любителями (Касаткина 2017, 2019) до изготовления самоделок (Васильева 2014; Vasilyeva 2019; Smolyak, Golubev 2013) и современных монастырских техник послушания (Дубовка 2020).
63 Риторика новых переселенцев в деревню, с одной стороны, наследует позднесоветскому дискурсу труда, а с другой – опирается на совершенно другое дискурсивное пространство, связанное с современной литературой по позитивной психологии, успешной карьере и обретению себя в новом капиталистическом мире. Парадоксальность этой ситуации заключается в том, что идея труда-как-творчества, превращение личной жизни в одну из областей самореализации, на которую распространяется трудовая этика, и понимание труда как субъективирующей практики, создающей личность, – все эти элементы оказываются центральными как для социалистической, так и для капиталистической идеологии. Современные истории и биографии переезда из города в деревню становятся совершенно безболезненным способом интериоризации обеих установок, не вызывающим противоречий ни на уровне языка, ни на уровне практики.
64 Несмотря на фоновые картинки сельской идиллии, деревня, в которой обретают себя ее новые жители, не имеет ничего общего ни с пасторальными изображениями С.М. Прокудина-Горского, ни с колхозным бытом советского времени. Образ деревни, о которой мечтают переселенцы, является продуктом современной буржуазной культуры, а способы создания себя – модерными практиками субъективации, опирающимися на идеи индивидуального контроля над своей жизнью и автономности от любых социальных институтов, включая государственные.
65 * * *
66 Устали от жизни в большом городе? Вечных пробок, эпидемий, плохой экологии, стресса и суеты? Настало время перемен! Технологии 5G, доступный интернет, онлайн обучение, удаленная работа и многие другие возможности позволяют комфортно жить в сельской местности. Найдите свое место силы и начните новую жизнь на своей земле. Сделайте вклад в возрождение русской глубинки. Вздохните полной грудью и станете по-настоящему счастливы! Не знаете как? Мы знаем! “Рурализация” – национальный проект в поддержку дезурбаницации российских территорий. Поможем выбрать землю в самых красивых деревнях и селах нашей Родины, грамотно составить план переезда, получить юридическую консультацию, создать свое дело, найти единомышленников и начать новую жизнь! “Рурализация” – это глубинные традиции прошлого, материальные и духовные потребности настоящего и технологические возможности будущего. Присоединяйтесь к нам на платформе https://ruralisation.ru/ “Рурализация” – живи там, где нравится! (Рурализация-2 2020)
67 Еще один манифест проекта “Моя земля”, появившийся на странице Facebook в июле 2020 г., подхватывает главные тренды современной новосельской мифологии. Неудовлетворенность своей жизнью, необходимость и, главное, возможность перемен, личное счастье как цель и пункт назначения – все это черты современной урбанистической идеологии поиска себя. Понятие “место силы”, отсылающее к нью-эйдж топографии, позволяет увидеть сходство этих систем знаний и их родство с другими постмодерными движениями деинституализации – освобождения “себя” от власти институтов, контролирующих и определяющих жизнь и судьбу человека.
68 “Жить там, где нравится” – одновременно и обещание, и требование освобождения, о котором пишут Л. Болтански и Э. Кьяпелло, рассматривая основы духа капитализма, исторически изменчивые, в разные эпохи облекаемые в разные формы. Людям, присягающим на верность постмодерной системе ценностей, переезд в деревню позволяет достичь одновременно обеих целей либерализации (видовых и родовых отчуждений – по Л. Болтански и Э. Кьяпелло): освобождения как от угнетенного положения, так и от любой формы зависимости, ограничивающей самоопределение и самореализацию индивидов (Болтански, Кьяпелло 2011: 723). Предпочтение независимого, “свободного”, труда кабальной работе “на хозяина” совмещается с идеей свободы от любых форм определенности и необходимости – родственных связей, профессии, ограничений, связанных с возрастом, полом и местом обитания (Там же: 724). Широкое распространение практик номадизма, включающих не только собственно религиозные или нью-эйдж паломничества (Кормина 2019), но и различные формы lifestyle migration, и собственно переезд из города в деревню, обусловлено эффективностью лежащей за этими практиками модели знания, позволяющей снять противоречия между двумя формами освобождения, добившись одновременно и свободы от угнетения, и свободы от любых предписанных социумом уз.
69 Эта модель знания, легитимирующая логику пространственного перемещения как необходимого условия внутренней трансформации человека, обеспечивает создание нарративной формы самоописания, позволяющей создать такое “Я”, которое было бы полностью автономно от существующих социальных институтов. Как и другие обещания капитализма, лозунг “жить там, где нравится” заключает в себе не только возможность, но и требование, обрекающее человека на вечный поиск самоопределения и независимости, обязывающее знать и понимать “себя”, разбираться в своих желаниях и уметь ясно определять в пространстве места потенциального обретения счастья.
70 Примечания

Библиография

1. Андреева Ю. “Творить рай на земле”: культ земли и природы в новом религиозном движении “Анастасия” // Изобретение религии: десекуляризация в постсоветском контексте / Науч. ред. Ж.В. Кормина, А.А. Панченко, С.А. Штырков. СПб.: Изд-во ЕУСПб, 2015. С. 163–185.

2. Артемова Ю.А. Некоторые итоги: размышления в стиле гуманистической психологии // Новые российские гуманитарные исследования. 2018. Т. 13. http://nrgumis.ru/articles/2025

3. Богданова Е., Бредникова О. Что же находится “вдали от городов”? Предисловие от редакторов // Вдали от городов. Жизнь постсоветской деревни / Под ред. Е. Богдановой, О. Бредниковой. СПб.: Алетейя, 2013. С. 5–7.

4. Болтански Л., Кьяпелло Э. Новый дух капитализма. М.: НЛО, 2011.

5. Васильева З.С. Самодеятельность: в поисках советской модерности // НЛО. 2014. № 4. С. 54–63.

6. Виноградская О.Я. От-чего горожане едут в деревню: феноменология и практика // Крестьяноведение. 2019. Т. 4. № 3. С. 140–154.

7. Дубовка Д.Г. В монастырь с миром. В поисках светских корней современной духовности. СПб.: Изд-во ЕУСПб, 2020.

8. Касаткина А.К. Садовый домик и его строитель в разговорах с садоводами начала XXI в. // Experto crede Alberto: cборник статей к 70-летию Альберта Кашфулловича Байбурина / Ред. и сост. А. Пиир, М. Пироговская. СПб.: Изд-во ЕУСПб, 2017. С. 195–215.

9. Касаткина А.К. Этнография дачных разговоров (на материале интервью об освоении садовых участков в 1980–1990-е гг.). Дис. … канд. ист. наук. МАЭ РАН, Санкт-Петербург, 2019.

10. Кормина Ж.В. Гигиена сердца: дисциплина и вера “заново рожденных” харизматических христиан // Антропологический форум. 2013. № 18. С. 300–320.

11. Кормина Ж.В. Паломники: этнографические очерки православного номадизма. М.: ВШЭ, 2019.

12. Лернер Ю. Теле-терапия без психологии, или как адаптируют Self на постсоветском телеэкране // Laboratorium. 2011. № 1. С. 116–137.

13. Минаева А. “Работал на заводе до мозолистых рук” // Отечественные записки. 2003. № 3. https://strana-oz.ru/2003/3/rabotal-na-zavode-do-mozolistyh-ruk

14. Тюхтяев А. Телесность и социальность в нью-эйдж паломничестве // Государство, религия, церковь в России и за рубежом. 2019. № 4 (37). C. 45–68.

15. Фуко М. Технологии себя / Пер. с англ. А. Корбута // Логос. 2008. № 2 (65). С. 96–122.

16. Benson M., O’Reilly К. (eds.) Lifestyle Migration: Expectations, Aspirations and Experiences. L.: Ashgate, 2009.

17. Benson M., Osbaldiston N. (eds.) Understanding Lifestyle Migration Theoretical Approaches to Migration and the Quest for a Better Way of Life. N.Y.: Palgrave, 2014.

18. Bishop S. Anxiety, Panic and Self-Optimization: Inequalities and the YouTube Algorithm // Convergence. 2018. No. 24 (1). P. 69–84.

19. Bunce M. The Countryside Ideal. L.: Routledge, 1994.

20. Bunce M. Reproducing Rural Idylls // Country Visions / Ed. P. Cloke. Harlow: Pearson, 2003. P. 14–30.

21. Cahn P.S. Direct Sales and Direct Faith in Latin America. N.Y.: Palgrave, 2011.

22. Davies W. The Happiness Industry: How the Government and Big Business Sold Us Well-Being. L.: Verso, 2015.

23. Duffy B.E., Hund E. Gendered Visibility on Social Media: Navigating Instagram’s Authenticity Bind // International Journal of Communication. 2019. No. 13. P. 4983–5002.

24. Fothergill R.A. Private Chronicles: A Study of English Diaries. N.Y.: Oxford University Press, 1974.

25. Jacob J.K. New Pioneers: The Back-to-the-Land Movement and the Search for a Sustainable Future. University Park: Pennsylvania State University Press, 1997.

26. Lejeune P. Autobiography and New Communication Tools // Identity Technologies: Constructing the Self Online / Ed. A. Poletti, J. Rak. Madison: University of Wisconsin Press, 2014. P. 247–258.

27. Smith S., Watson J. Virtually Me: A Toolbox About Online Self-Presentation // Identity Technologies: Constructing the Self Online / Ed. A. Poletti, J. Rak. Madison: University of Wisconsin Press, 2014. P. 70–95.

28. Smolyak O., Golubev A. Making Selves through Making Things: Soviet Do-It-Yourself Culture and Practices of Late Soviet Subjectivation // Cahiers du monde russe. 2013. Vol. 54. No. 3/4. P. 517–541.

29. Vasilyeva Z. From Skills to Selves: Recycling “Soviet DIY” in Post-Soviet Russia. PhD diss. Universite de Neuchatel, 2019.

Комментарии

Сообщения не найдены

Написать отзыв
Перевести