Монография исландского антрополога Кристин Лофтсдоухтир “Кризис и колониальность на окраине Европы: создавая экзотическую Исландию” вышла к десятилетнему “юбилею” окончания финансового кризиса 2007–2009 гг., который особенно сильно ударил по родной стране исследовательницы: Исландия, занимавшая в 2007 г. первое место в мире по уровню жизни, осенью 2008 г. была вынуждена обратиться за помощью к МВФ. В Исландии кризис затянулся на четыре года (2008–2011), привел к смене правительства, переориентации экономики с банковской отрасли на туристическую – и стал настоящим шоком для всех ее жителей.

Однако книга интересна не тем, что описывает ситуацию неожиданного краха финансовой системы внешне благополучного европейского государства – она позволяет читателю увидеть кризис, его предпосылки, последствия и его восприятие обществом не только глазами информантов, но и через призму собственного опыта автора – опыта исследовательского и “личного”.

Если до кризиса Кристин Лофтсдоухтир опубликовала несколько работ по результатам экспедиционной работы среди водаабе Нигера, то после 2008 г. ее полем стала прежде всего Исландия. Вероятно, это связано не только с проблемами финансирования, но и с возможностями применения исследовательской оптики в новых условиях, позволяющими проанализировать происходящее на родине с точки зрения постколониализма. Автор описывает свою первую реакцию на кризис: известие о толпах вкладчиков, стремящихся снять наличные, вызывает в ее памяти ситуацию в Нигере – набитые купюрами пакеты, которые люди выносят из банков, воспринимаются как символ отсталости государства. Позднее Кристин обнаружит, что ассоциации с Африкой – наравне с вопросами о месте Исландии среди европейских стран – возникают у многих ее знакомых. Вместо привычной “позиции сильного” (белый антрополог из богатой страны) она неожиданно оказывается в “позиции слабого”: на проходящей осенью 2008 г. конференции в Копенгагене местные ученые иронизируют по поводу сложностей, которые переживает их бывшая колония, а сочувствие и поддержку Кристин получает как раз у африканских коллег, хорошо понимающих, что значит жить в условиях экономического краха. Несмотря на разность культур, политических и экономических ситуаций, и исландцы, и водаабе одинаково включены в созданную колониализмом систему иерархий. Этот опыт подтолкнет Кристин к попытке проанализировать происходящие изменения в восприятии страны самими исландцами и гражданами других государств, результатом чего станет рецензируемая книга.

Уже во введении автор обозначает свой интерес к проблемам колониализма, феминизма и расизма. Однако если обычно в фокусе подобных исследований находятся бывшие неевропейские колонии или империи-колонизаторы, то Кристин рассматривает страну, находящуюся как бы между ними: относящуюся к “привилегированной” Скандинавии и в то же время получившую независимость только в 1944 г. после почти семи веков подчинения Норвегии и Дании. Таким образом, Исландия, которую автор не вполне удачно называет “трикстером” (в понимании Леви-Строса), оказывается посередине между этими двумя полюсами. Вероятно, для среднего российского (а возможно, и исландского) читателя такой выбор объекта изучения может показаться неочевидным: процветающая североевропейская страна с минимальными проблемами в области гендерной и расовой дискриминации. Однако все зависит от основной теоретической рамки: книга написана в русле деколониальных исследований, рассматривающих колониальные формы и представления в постколониальном мире. Вслед за латиноамериканскими учеными В. Миньоло, А. Эскобаром, Р. Гросфогелем (в свою очередь позаимствовавшими это понятие у А. Кихано) Кристин обращает внимание на “колониальность” (<em>coloniality</em>), понимая ее как перманентное состояние и неотъемлемую часть современности за пределами формальной колониальной системы, а также как способ мышления о мире в колониальных категориях, воспроизводящий соответствующую шкалу ценностей и тесно связанный с распределением власти. На концепцию колониальности повлияла и идея интерсекционализма, почерпнутая из феминистских исследований: различные типы идентичностей (напр., связанных с “белой расой”, которой часто характеризуются северные страны, с гендером – особой “мужественностью” скандинавов и собственно с колониальным прошлым), выстроенные в соответствии со статусом и властью, переплетаются между собой, образуя так наз. гетерархию. Такой подход, с одной стороны, позволяет по-новому взглянуть на многие проблемы (в частности, отрицание существования в Исландии расизма и дискриминации мигрантов предстает как способ занять свое место в ряду “настоящих европейских держав”, не запятнав себя проблемами колониального наследия) – и это, безусловно, удается Кристин. С другой стороны, он представляет колониальность как некий универсальный объяснительный принцип и, соответственно, накладывает определенные ограничения на рассуждения автора: некоторые приводимые в тексте примеры могли бы быть проинтерпретированы иначе.

Исландский национализм – одна из основных тем книги, в этой системе представлений оказывается логичным следствием влияния “колониальности”, попыткой воссоздать колониальную иерархию “изнутри”, чтобы отвести собственной нации более высокое положение. Автор рассматривает трансформацию националистического дискурса на государственном уровне в зависимости от геополитического положения Исландии: стремление датской колонии отстоять свою “культурность” и “европейскость” в начале ХХ в.; активное представление экономического успеха в “безумные двухтысячные” как своего рода реванша – мирной экспансии (“развоевания”; исл. <em>útras</em>) неолиберальных бизнес-викингов (позиционирующих себя прямыми наследниками средневековых захватчиков); неожиданный крах привычной жизни и кризисная неопределенность, отмеченная попытками найти “правильный” демократический путь и изменить ситуацию к лучшему с помощью женщин, пришедших во власть и противопоставленных брутальным “викингам”; и, наконец, послекризисные туристические времена и возвращение к идее репрезентации Исландии как “экзотичной”, “дикой” и “неиспорченной цивилизацией” – тому самому образу, от которого исландцы пытались избавиться в конце XIX – начале XX в. Характерно, что получение страной независимости остается за рамками текста – Кристин предпочитает сосредоточиться на более конкретных (и менее изученных) сюжетах, а место центрального события отводится кризису 2008–2011 гг. При этом автор, критикуя национализм, обращает внимание на сложность этого явления: на его позитивные аффективные аспекты, часто остающиеся за кадром (консолидация людей и обеспечение психологической поддержки в ситуации кризисной неопределенности), и на то, что националистический дискурс не обязательно является исключающим – так, некоторые небольшие страны, например Латвия, открыто солидаризировались с решением Исландии отказаться выплачивать компенсацию британским вкладчикам.

Идее трансформации представлений об Исландии подчинена и композиция монографии. Она симметрична: введение и заключительная часть книги задают теоретическую рамку, а между ними в хронологическом порядке от 1906 г. до современности размещены 11 “сюжетных” разделов, собранных в две большие главы (“До кризиса” и “После кризиса”). Кризис (необходимо отметить, что речь в тексте идет только о кризисе 2008–2011 гг.), становясь своеобразной кульминацией повествования, символически разделяет на две части современную историю Исландии, а подобранные автором сюжеты иллюстрируют ее с точки зрения “колониальности”: все они показывают определенные этапы развития местного национализма, пик которого пришелся на предкризисный период, в свете взаимоотношений с другими государствами. Необходимо отметить, что некоторые из этих сюжетов уже анализировались в предыдущих статьях Кристин; однако в данной работе они рассматриваются под несколько иным углом, будучи вписаны в деколониальный контекст исследования. При этом книга составлена так, что важные моменты, на которых фокусирует свое внимание автор (напр., “экзотизация” Исландии, проблема расизма, гендерные стереотипы и власть, неолиберализм и коммодификация национального), повторяются в обеих главах, перекликаясь между собой. В большинстве разделов Кристин раскрывает свою точку зрения на ярких примерах, оживляющих повествование: история вест-индских мальчика и девочки, навсегда увезенных от родителей, чтобы стать живыми экспонатами в клетке на колониальной выставке в Дании; закрытие единственного рейкьявикского Макдональдса как наглядный символ падения Исландии к вящему ужасу ее жителей; анализ двух популярных юмористических песен, написанных непосредственно перед и сразу после экономического краха, и т.п. Наконец, помимо теоретической рамки, сквозных мотивов и кейсов коллекцию текстов объединяют вставки-фрагменты из жизни самой Кристин и ее семьи – таким образом, личная история становится частью истории государства.

В книге использован широкий спектр материалов: Кристин анализирует архивные документы, газетные статьи, блоги, рекламные листовки, тексты песен и пр., а также взятые у информантов интервью. Другим важным источником становится ее собственный опыт. В своей работе Кристин использует двойную оптику: антропологический анализ и цитаты из интервью перемежаются автоэтнографическими вставками. Масштабный кризис – событие, вызывающее сильные эмоции, и автор подробно описывает их читателю: раздражение на мужа (на тот момент работавшего в банковской сфере), который отказывается брать кредит на новый дом, но не может объяснить свою позицию ничем, кроме смутного ощущения назревающей опасности; смешанное с ужасом облегчение, когда она осознает, что их семье удалось сохранить жилье только благодаря интуиции супруга – возьми они кредит, как большая часть их знакомых, рисковали бы оказаться на улице; чувство единения с соотечественниками во время голосования на референдуме по вопросу возвращения долга. В этом плане автоэтнографические вставки – удачный ход, который передает мысли и ощущения захваченного описываемыми событиями человека, наивысшая степень “включенности” наблюдения, позволяющая увидеть происходящее “изнутри”, чего часто не хватает традиционным этнографическим описаниям. Кроме того, автоэтнография позволяет уйти от проблемы присвоения антропологом чужого опыта и от претензий на интерпретацию этого опыта, которые нередко рассматриваются исследователями как наследие политики колониализма.

Однако обратной стороной такого подхода становится определенный недостаток чужих голосов в книге: высказывания других людей приводятся только в случаях, когда автор рассказывает о восприятии кризиса сотрудниками банковской сферы или когда речь идет о мигрантах. Для читателя остается не вполне понятным, в какой мере этот подспудный колониализм ощущается самими исландцами: как они воспринимают причины и последствия кризиса? каково их отношение к Дании и другим странам? что они думают по поводу всплеска национализма? насколько их представления совпадают с восприятием самой Кристин? и что будет, если мы возьмем не столичных жителей с высшим образованием, а рыбаков из отдаленного фьорда? Отчасти обобщения оправданы выбранной “деколониальной” рамкой, ведь автора интересует националистический дискурс на общеисландском уровне (который в значительной степени формируется образованными рейкьявикцами) – однако хотелось бы чаще слышать мнение и других участников событий.

Отдельно стоит отметить, что книга может быть интересна российскому читателю еще и потому, что она дает пищу для размышлений как о кризисах (в каком-то смысле привычных для среднестатистического россиянина) и реакции на них общества, так и о колониальности и ее влиянии на нашу страну. В определенном смысле Россия, как и Исландия, находится посередине между двумя полюсами: между колонизаторами и колонизированными, центром и окраиной. Несмотря на формальное отсутствие колоний, Российская империя использовала схожие стратегии по отношению к заселенным “инородцами” территориям, а в ходе кризиса 1990-х годов (после распада СССР) Россия оказалась в ряду “развивающихся стран”, многие из которых являлись бывшими колониями. Постоянно стремясь занять свое место среди “настоящих” европейских государств (которые зачастую не считают ее “своей”), Россия одновременно использует прошлое для конструирования альтернативной иерархии, в которой она занимает центральную позицию – и этот опыт явно перекликается с исландским.

К сожалению, всего через год после выхода книга обретает новую актуальность: Исландии, как и другим странам, вновь угрожает мировой кризис, связанный с последствиями пандемии COVID-19. Не исключено, что экономические и социальные проблемы, спад туризма – основной статьи пополнения бюджета, приведут к попыткам переосмысления своего положения в мире, к росту консервативных настроений и возникновению новых националистических интерпретаций – каких именно? Это покажет время.