Везде
Amphora Collection of the 6th Cent. BC – 1st Cent. AD at the Pushkin State Museum of Fine Arts
Table of contents
Annotation Estimate Publication content
References Comments
Share
QR
Metrics
Amphora Collection of the 6th Cent. BC – 1st Cent. AD at the Pushkin State Museum of Fine Arts
Annotation
PII
S032103910009667-6-1
Publication type
Article
Status
Published
Authors
Elena Kuznetsova 
Affiliation: Saratov State University
Address: Russian Federation, Saratov
Sergey Monakhov
Affiliation: Saratov State University
Address: Russian Federation, Saratov
Vladimir Tolstikov
Affiliation: The Pushkin State Museum of Fine Arts
Address: Russian Federation, Moscow
Nataliya Churekova
Affiliation: Saratov State University
Address: Russian Federation, Saratov
Edition
Volume 80 Issue 2
Pages
482-496
Abstract

The article is devoted to the Pushkin State Museum of Fine Arts collection of ceramic containers. Compared to other museums, this collection is a small one, and contains only 103 complete and archaeologically complete vessels. It includes amphorae from the excavations of Panticapaeum, Phanagoria, the necropolis of “Tyrambe”, as well as incidental finds, acquisitions and gifts. Despite its small size, the collection contains unique vessels of Paros, Mesembria (?), and Erythrai (?).

Keywords
Pushkin Museum of Fine Arts, Greek amphorae, museum collections, ceramic assemblages
Acknowledgment
Russian Science Foundation, project no. 18-18-00096
Received
13.02.2020
Date of publication
19.06.2020
Number of purchasers
29
Views
813
Readers community rating
0.0 (0 votes)
Cite   Download pdf Download JATS
1 Сохранение историко-культурного наследия страны – непростая задача, стоящая в первую очередь перед музейными организациями, будь то федеральные музеи-заповедники или небольшие краеведческие музеи. Одна из основных проблем всех учреждений (за редким исключением!) заключается в отсутствии фондохранилищ для обеспечения сохранности музейных экспонатов с соблюдением всех необходимых требований. Такая ситуация характерна не только для отечественных музеев, с ней сталкиваются и европейские коллеги1. Нарушение условий содержания предметов, в особенности режима влажности, приводит к губительным последствиям – разрушаются целые коллекции различных категорий археологического источника – сосуды разваливаются по швам склейки, металл коррозирует и т.д.
1.  См., например: Empereur 2017, 143–153 и другие статьи того же сборника.
2 Нехватка реставраторов, а порой и полное их отсутствие в штате приводит к потере множества вещей. Это в равной степени справедливо для всех музейных коллекций, и археологические, в данном случае, являются не исключением, а скорее правилом, особенно для непрофильных музеев. Все это приводит к потере ценнейших материалов, восполнение которых зачастую невозможно. Не случайно в последние годы среди археологов ведется сбор сведений об отказе в приеме находок на хранение, аргументированное отсутствием свободных площадей, с целью выявления регионов, где вопрос нехватки оборудованных помещений стоит наиболее остро.
3 Между тем пополнение музейных собраний происходит постоянно. К примеру, в изданный каталог амфор Восточно-Крымского историко-культурного музея-заповедника (Керчь) вошла информация о 242 сосудах2. Однако еще в 2015 г., за год до выхода этой монографии, на городище Пантикапея был обнаружен археологический объект № 54, содержащий сотни сосудов, – несколько рядов амфор были уложены по склону, частично перекрывая друг друга3. Авторы предположили, что данная конструкция была предназначена для предотвращения оползневых процессов на участке склона Верхнего плато горы Митридат. Исследование данного объекта продолжается до сих пор, а число извлеченных амфор давно перевалило за 200. Все они, разной степени сохранности, переданы на хранение в Керченский музей. В общей сложности численность амфор только с одного этого объекта превзошла всю совокупность сосудов, сданных в музей за 200 лет раскопок на полуострове. Для их восстановления и реставрации потребуется огромное количество времени и сил. Конечно, данный пример единичен. Подобные конструкции встречаются на античных памятниках крайне редко, и столь массовое пополнение музейных собраний случается нечасто. Остается только надеяться, что исследователи и музейные сотрудники найдут возможности и силы для полной публикации этого уникального комплекса.
2. Monakhov et al. 2016.

3.  Tolstikov, Lomtadze 2016, 469.
4 В археологической науке проблема публикации материалов стоит по-прежнему очень остро. Речь в данном случае идет не только о керамической таре. В музеях накопилось огромное количество предметов, ждущих своего исследователя на протяжении нескольких десятилетий. А между тем введение в научный оборот новых археологических источников, наравне с публикациями эпиграфических документов, архивных материалов и т.п., является основой исторической науки. Это стало очевидным достаточно давно как в отечественной, так и в зарубежной науке. Свидетельством тому являются и ранее выходившие4, и вновь опубликованные5 своды различных категорий артефактов.
4. Например, многие тома серии «Свод археологических источников».

5.  Shevchenko 2016; Fedoseev 2016; Egorova 2017; Vdovichenko et al. 2019 и др.
5 Именно на тщательную обработку амфорных музейных коллекций с целью их дальнейшей публикации и направлены основные усилия нашего научного коллектива. Результатом пяти лет реализации проектов, поддержанных научными фондами6, стали три коллективные монографии, посвященные крупнейшим собраниям керамической тары нашей страны – Керченского, Херсонесского музеев и Государственного Эрмитажа7. В 2019 году была обработана амфорная коллекция ГМИИ имени А.С. Пушкина8. В общей сложности во всех этих музеях (включая коллекцию ГМИИ) зафиксировано 870 сосудов разной степени сохранности. В это число не вошли фрагментированные тарные сосуды, включенные в главы с характеристикой комплексов, но в силу разных причин не вошедшие в основные каталоги9. Из общего массива чертежей амфор больше трети (364) опубликовано впервые. Если принять во внимание, что во многих случаях первичные публикации содержат лишь фотографии сосудов – это цифра еще более увеличится. К примеру, в монографии И.Б. Брашинского учтено значительное количество экземпляров, но сведения о них (метрические параметры и чтение клейм) чаще всего не сопровождаются иллюстрациями10. Хотя, надо отметить, при работе с музейными коллекциями сводные таблицы И.Б. Брашинского незаменимы.
6.  В 2015–2017 г. работы выполнялись при поддержке РГНФ/РФФИ, с 2018 г. – РНФ.

7.  Monakhov et al. 2016; 2017; 2019.

8.  Авторы выражают искреннюю признательность сотрудникам ГМИИ имени А.С. Пушкина: Н.С. Асташевой, К.А. Корганову; П.А. Никулину, О.Ю. Самар, О.В. Тугушевой, С.И. Финогеновой за помощь в работе с материалом.

9.  Имеются в виду в первую очередь сильно фрагментированные сосуды или даже отдельные профильные части. В некоторых случаях чертежи подобных фрагментов были выполнены в свое время еще на этапе камеральной обработки, а в дальнейшем не сданы на хранение (см. например Monakhov et al. 2019, 33–36); порой при характеристике комплексов использовались чертежи из научных отчетов или первичных публикаций (Monakhov et al. 2017, 25–27, 32, 34).

10.  Brashinskiy 1984.
6 Подобная ситуация в равной степени характерна и для крымских, и для столичных музеев11. Из собрания ГМИИ ранее было опубликовано около половины сосудов. В целом коллекция этого музея немногочисленна – она содержит 103 тарные амфоры разной степени сохранности. Формирование ее началось в 20-х годах прошлого столетия с передачи пепаретской амфоры из имения графов Уваровых «Поречье». В дальнейшем собрание пополнялось как сосудами, приобретенными или полученными в дар, так и обнаруженными в результате археологических исследований античных памятников Северного Причерноморья.
11.  Не исключено, что в отдельных случаях мы упустили из виду первичные публикации материалов, но, представляется, что количество таких упущений невелико.
7 Практически половину коллекции (42 ед.) составляют сосуды из Пантикапея, раскопки которого ведутся под руководством сотрудников музея с 1945 г.12 После 1992 г. все обнаруженные в Пантикапее предметы остаются в Керченском музее.
12.  Aleksandrova 2017, 26–28.
8 Почти треть амфорного собрания ГМИИ (26 экз.) приходится на сосуды, обнаруженные в результате исследований Фанагории. Из этого числа 18 происходят из комплекса, открытого в 1948–1949 гг. экспедицией М.М. Кобылиной на холме «Г» Фанагорийского городища13.
13.  Подробную публикацию см. Monakhov 2019b, 49–59.
9 Из раскопок А.К. Коровиной на некрополе «Тирамбы» в коллекции ГМИИ хранятся семь тарных амфор V–IV вв. до н.э. Как правило, они обнаружены в погребениях, не содержащих других амфор, но имеющих представительный набор иного сопровождающего инвентаря.
10 Еще несколько сосудов происходят из раскопок Гермонассы, проводившихся под руководством все той же А.К. Коровиной в 1984–1985 гг.
11 Отдельное хранение составляют амфоры, приобретенные музеем или полученные в дар. Большая их часть происходит из коллекции Е. Дыбенко и была передана в ГМИИ Е. Агем в 1931 г. Среди них и не имеющая аналогий клейменая амфора Пароса конца III – начала II вв. до н.э.14 В этом же хранении присутствует и еще одна уникальная клейменая амфора серии «Джаферка», которая, вероятно, была изготовлена в мастерских одного из западнопонтийских центров15.
14.  Zeest 1960, 107, табл. XXV, 55; Empereur, Picon 1986, 506, fig. 11d. Чертежи не совсем точные.

15.  Monakhov 2019a, 198, рис. 2, 5.
12 Общая статистика амфорного собрания ГМИИ выглядит следующим образом (по центрам производства по мере убывания): Хиос – 29 экз.; Фасос – 13 экз.; Гераклея – 9 экз.; «Протофасос» – 7 экз.; неустановленные центры производства – 7 экз.; Лесбос – 6 экз.; Клазомены – 4 экз.; Книд, Коринф, Менда, Пепарет, Синопа – по 3 экз.; Айнос и Родос – по 2 экз.; Западный Понт – 2 экз.; Икос, италийская, Кос, Парос, Теос, «тип Муригиоль», Эрифры – по одному экз. каждый.
13 В хронологическом отношении материалы распределяются таким образом. К архаическому периоду относятся 22 целых и фрагментированных сосуда, половина из которых обнаружена в Пантикапее. Одной из самых ранних в коллекции является клазоменская амфора, случайно найденная в 1940 г. Фанагорийской экспедицией близ Патрея. У нее валикообразный венец, цилиндрическое короткое горло и пифоидное тулово; следы орнаментации отсутствуют (рис. 1, 1). От ранних образцов16 амфора отличается более вытянутыми очертаниями и меньшим диаметром тулова и должна датироваться серединой – третьей четвертью VI в. до н.э.
16.  Monakhov 2003, 51 сл., табл. 32, 2; Sezgin 2012, 62, Kla5.03, 5.07; Monakhov et al. 2019, 106, Kl.1.
14 На эпоху классики приходится основная часть амфорного собрания – 68 сосудов, среди которых присутствует тара практически всех производственных центров. Эллинистический период представлен 12 амфорами, в том числе 1 – предположительно, изготовленной в Месембрии (рис. 1, 2). У сосуда светло-коричневая глина с большим количеством коричневых и черных частиц и белесым ангобом. Близкие морфологические характеристики, отличаясь в деталях, имеют два сосуда с клеймами ΑΝΤΙ|ΦΙΛΟΥ17.
17.  Амфора обнаружена в 1990 году на Центральном раскопе Пантикапея. Более подробно об этом сосуде см. Monakhov 2019a, 198, рис. 1, 1.
15 Из сосудов более позднего времени хотелось бы выделить две амфоры, на которые мы обратили внимание в силу их большой редкости. Одна из них италийского производства середины I в. до н.э. с клеймом SES «якорь» на венце была передана в ГМИИ из музеев Кремля в 1965 г. (рис. 1, 3). Находки подобных сосудов в Средиземноморье довольно обычное явление, однако в наших музеях это едва ли не единственный экземпляр.
16 Вторая интереснейшая амфора – синопская – обнаружена в склепе № 54 некрополя «Тирамбы» в 1966 г. Вместе с тем, до сих пор в распоряжении исследователей имелось только несколько фрагментированных сосудов типа Син V по классификации С.Ю. Внукова18. В связи с этим мы решили дать полное описание данной амфоры. У нее валикообразный венец, высокое цилиндрическое горло; профилированные двумя желобками, сильно изогнутые ручки; яйцевидное тулово и небольшая коническая ножка (рис. 1, 4). Глина красно-сиреневая, с массой пироксена, типично синопская. Высота амфоры 682 мм, диаметр тулова – 302 мм. Датировка сосудов определяется в широких пределах середины I в. до н.э. – третьей четверти I в. н.э.19 Амфора из склепа № 54 также не имеет узкой хронологии, т.к. склеп служил семейной усыпальницей на протяжении двухсот лет на рубеже эр20. При этом не исключена вероятность того, что попытка детально разобраться с материалами из склепа позволит определить более узкие хронологические рамки не только для этого сосуда, но и для других категорий погребального инвентаря оттуда.
18.  Vnukov 2017, 330, рис. 1.

19.  Vnukov 2017, 331.

20.  Korovina 1987, 56–58.
17

18 Уточнение хронологии амфорного материала зачастую удается сделать, привлекая сопутствующие находки из комплексов. Особенно это актуально для времени, когда в центрах производства еще не началось или уже закончилось систематическое клеймение тары21. В свою очередь, обращение к давно исследованным комплексам дает возможность пересмотреть казалось бы устоявшиеся датировки другой керамики. Ниже приводятся лишь два примера – материалы архаических ям из Пантикапея и Гермонассы.
21.  Monakhov, Kuznetsova 2017, 61–63; Monakhov et al. 2018, 97–113.
19 Часть пантикапейских материалов происходит из нескольких представительных комплексов, преимущественно первой половины IV в. до н.э. Однако есть один любопытный объект архаического времени. Речь идет о яме № 7, открытой на Восточном Эспланадном раскопе экспедицией под руководством В.Д. Блаватского в 1953 г. Автор определял время ее засыпи в пределах первой половины – середины VI в. до н.э.22 Основная часть находок (представленная фрагментами амфор, ионийской керамики, простой столовой посуды, костями) была сосредоточена в верхней части ямы. Из обнаруженных фрагментов удалось восстановить две амфоры и аттический кувшин.
22. Blavatskiy 1956, 118.
20 Одна из амфор была изготовлена в мастерских Клазомен (рис. 2, 1). У нее отогнутый валикообразный венец, выделенный горизонтальной подрезкой; невысокое цилиндрического горло; пифоидное тулово и расширяющаяся острореберная ножка с глубокой трапециевидной выемкой. На сосуде сохранилась традиционная для тары этого центра орнаментация красной лакообразной краской. Две близкие амфоры происходят из раскопок кургана возле Пастырского городища и из Торика23. Еще одна такая амфора без ножки середины – начала третьей четверти VI в. до н.э. найдена в яме № 5/1973 г. на о. Березань24. Нижняя часть другого близкого сосуда также происходит из засыпи березанской полуземлянки и прорезавшей ее ямы № 42, которые были закрыты не позднее начала третьей четверти VI в. до н.э.25 Исходя из приведенных аналогий, клазоменский сосуд из ямы № 7/1953 г. можно датировать 540-ми – началом 530-х годов до н.э.
23. Monakhov 1996, 40, рис. 1, 4.

24. Chistov et al. 2019, 11, 12, рис. 1, 5.

25. Monakhov et al. 2019, 107, Kl.4.
21 Второй сосуд из рассматриваемой ямы № 7/1953 г. относится к продукции Хиоса «с воронковидным горлом». У него небольшой валикообразный венец, окрашенный бурой лакообразной краской; высокое воронковидное горло; яйцевидное тулово и острореберная ножка с глубокой грибовидной выемкой. На тулово нанесены тонкие полосы той же краской: две в верхней части и одна в нижней; вертикальные полосы спускаются по ручкам и тулову до нижней горизонтальной полосы (рис. 2, 2). Она была опубликована еще И.Б. Зеест и отнесена ею к производству какого-то дорийского центра, орнаментирующего свои сосуды широкими полосами26. На схематичном чертеже И.Б. Зеест полосы изображены достаточно широкими, хотя на самом деле они гораздо тоньше. Видимо, именно данное обстоятельство побудило П. Дюпона отнести этот экземпляр к продукции Клазомен27. На самом же деле это типично хиосская амфора третьей четверти VI в. Практически аналогичный сосуд был найден в яме № 23/1984 г. на о. Березань28. Целая партия подобных амфор была обнаружена в Ольвии в 2002 г.29
26. Zeest 1960, 72, табл. II, 1.

27. Cook, Dupont 1998, 154, fig. 23.3f.

28. Monakhov et al. 2019, 30, 73, Ch.5.

29. Buyskikh, Monakhov 2009, 126, рис. 1, 2.
22

23 Помимо амфор, в заполнении ямы были обнаружены фрагменты «грибовидного» сосуда желтовато-коричневой глины с немногочисленными белыми включениями и редчайшей слюдой (рис. 2, 3). У него округлый венец, короткое расширяющееся горло, биконическое тулово на широком кольцевом поддоне и одна петлевидная двуствольная ручка, поднимающаяся выше венца. Венец, горло, ручка (снаружи) и поддон покрыты черным лаком, широкая полоса лака проходит чуть выше места максимального диаметра на тулове. В.Д. Блаватский предположил самосское происхождение сосуда30, Н.А. Сидорова связывала его производство с северной Ионией и датировала концом VI – началом V в. до н.э.31 Издатели материалов с афинской агоры не сомневаются в его изготовлении в аттической мастерской и склоняются к началу V в. как наиболее вероятной дате32. Однако у пантикапейского сосуда форма тулова не совсем грибовидная – стенки в нижней части не вогнутые, а выпуклые (рис. 2, 3), что отличает его от аттических образцов классического периода33. Как представляется, данный сосуд, с учетом хронологии амфор, никак не может быть отнесен к столь позднему времени. Его датировка не выходит за рамки VI в. до н.э., свидетельством чему служат и иные предметы из ямы: кольцевой поддон ионийской столовой амфоры, венцы чернолаковых киликов и др. (рис. 2, 4–7), что позволяет определить время засыпи ямы самым концом VI в. до н.э.
30. Blavatskiy 1956, 118, 119, рис. 53, 1.

31. Sidorova 1962, 144, 145, рис. 20.

32. Sparkes, Talcott 1970, 67.

33. Sparkes, Talcott 1970, pl. 9, no. 161.
24 В коллекции ГМИИ хранятся предметы из еще одного интересного комплекса архаического периода – ямы № 1, исследованной на Северном раскопе Гермонассы в 1985 г. Работами на этом участке памятника руководила С.И. Финогенова, экспедицию возглавляла А.К. Коровина. Заполнение было неоднородным: верхний слой представлял собой темную супесь с большим количеством сажи, золы, углей и дробленых раковин. На глубине 1,59 м находилась прослойка раскрошившейся печины мощностью 18–20 см, ниже – темно-серый грунт34.
34. Korovina et al. 1985, 23.
25 Среди большого количества обнаруженного материала преобладал амфорный, в том числе сосуды хиосские (с окрашенными венцами, дипинти и тонкими полосами по ручкам), фасосские, клазоменские, лесбосские, «протофасосские» и одна ножка Коринфа. Помимо фрагментов, в яме была найдена целая красноглиняная лесбосская амфора с небольшим валикообразным венцом, выделенным неглубокой подрезкой, снизу едва намеченный уступ, горло высокое, раздутое в средней части; тулово пифоидное, переходящее в коническое; ножка коническая с неглубокой выемкой (рис. 3, 1). Подобная амфора, но большего размера, была обнаружена в печи № 2 на городище Тиритака и датирована второй половиной VI в. до н.э.35 Схожие характеристики имеет и амфора последней четверти VI в. до н.э. из ямы № 41 в Нимфее36. Сосуд из Гермонассы отличается более вытянутой нижней частью тулова. Возможно, его датировка заходит в самое начало V века до н.э.
35. Buyskikh 2014, 331, 389, рис. 16, 2; Monakhov et al. 2016, 81, LR.4.

36. Monakhov et al. 2019, 104, LR.9.
26 Из находок в гермонасской яме удалось восстановить несколько сосудов. Один из них представляет собой двуручный кувшин, вероятно, ионийского производства37. Небольшой клювовидный венец окрашен бурым лаком, горло невысокое, на переходе к плечу – полоса коричневого лака. Тулово пифоидное на широком кольцевом поддоне. Над местом максимального диаметра по тулову идет широкая коричневая полоса, с обеих сторон от нее тонкие белые полосы; над верхней белой полосой – еще одна тонкая коричневая. В нижней части тулова проходит тонкая полоса коричневого лака. Ручки уплощенные, петлевидные, без следов окраски (рис. 3, 2). А.К. Коровина, ссылаясь в том числе на аналогии с афинской агоры, датировала сосуд второй половиной VI в. до н.э.38 Вместе с тем, Б. Спаркс и Л. Талкотт относят грибовидные кувшины ко второй половине V в. до н.э.39 Однако, как и в случае с вышеописанным одноручным кувшином из пантикапейской ямы 1953 г., столь поздняя дата никак не подходит к рассматриваемому сосуду. Кроме того, он не является аналогом афинским образцам – тулово кувшина из Гермонассы не биконическое, профиль нижней части не вогнутый, а выпуклый.
37.  Korovina 2002, 38, рис. 10.

38.  Korovina 2002, 38, 39.

39. Sparkess, Talcott 1970, 247.
27

28 В заполнении ямы обнаружены также два фрагментированных хиосских канфара. Один имеет колоколовидную форму, плоское дно и две вертикальные плоские ручки, поднимающиеся над венцом40. Поверхность покрыта светлым ангобом, снаружи на уровне нижних прилепов ручек проходит тонкая полоса черного лака, внутри стенки покрыты лаком, лишь под краем оставлена полоса в цвете глины (рис. 3, 3). Подобные канфары датируются второй половиной VI в. до н.э.41
40. Korovina 2002, 38, рис. 9.

41. CVA Russia XVII, VIII: 32, pl. 9, 1, 2; Buyskikh 2013, 174, кат. 10, 143.
29 Второй хиосский канфар (Ф-1594) имеет прямые, расширяющиеся к венцу стенки, небольшой профилированный поддон и две плоские вертикальные ручки. Сосуд ангобирован, снаружи по венцу двурядная гирлянда плюща, нижняя часть вместилища и поддон покрыты лаком, чуть выше – широкая полоса лака. Внутри поверхность покрыта черным, в нижней части – красным, лаком. По венцу, в средней части тулова и на дне – по две полосы белой краски (рис. 3, 4). Издателями канфар датируется началом V в. до н.э.42 Близкие канфары из Ольвии А.В. Буйских относит ко второй половине VI в. до н.э.43
42. Korovina 2002, 38, табл. 4, 3; CVA Russia XVII, VIII: 33, 34, pl. 10, 5.

43. Buyskikh 2013, 173, кат. 10, 135.
30 В яме № 1 из Гермонассы также найден крупный фрагмент аттического скифоса с изображением квадриги, выполненный в мастерской Хаймона44 (рис. 3, 5). Аналогичный скифос из Пантикапея относится к первой четверти V в. до н.э.45 Близкие сосуды по материалам афинской агоры имеют более узкую дату – 490–480 гг. до н.э.46 Еще один небольшой фрагмент венца килика (рис. 3, 6) относится, вероятно, к тому же или чуть более раннему периоду47.
44. Korovina 2002, XII, табл. 9, 9.

45. CVA Russia I, I: 49, pl. 50, 5.

46. Moore, Philippides 1986, 282, pl. 102, 103; 1504–1506.

47. Korovina 2002, XII, табл. 9, 1.
31 Кроме того, в яме присутствовали фрагментированные миски с красными полосами на внутренней поверхности48. Подобные сосуды широко распространены среди материалов второй половины VI–V вв. до н.э. Из простой кухонной и столовой керамики присутствуют лутерии и круглодонный горшок последней четверти VI в. до н.э.49 Любопытен сосуд коричневой глины с большим количеством мельчайшей слюды, который напоминает большую кружку. Высота его 172 мм, диаметр устья – 150 мм. Венец уплощенный, горизонтальный, загнут внутрь. Под вертикальной уплощенной ручкой имеется отверстие диаметром 10 мм, выполненное по сырой глине. Противоположная к ручке сторона «кружки» уплощена, дно закругленное, очень тонкое – толщина не превышает 2 мм (рис. 3, 7). Определить назначение сосуда затруднительно, учитывая наличие сквозного отверстия и загнутый внутрь венец. Среди находок в яме также присутствовало четыре ольвийских бронзовых «дельфинчика»50.
48. Korovina 2002, XVIII, XIXБ табл. 15, 2; 16, 4.

49.  Korovina et al. 1985, табл. 14, 1, 2; 15, 3; аналогии горшку: Sparkess, Talcott 1970, 371; no. 1924.

50. Korovina 2002, 43, рис. 18.
32 В целом материал из гермонасской ямы датируется в пределах последней четверти VI – начала V в. до н.э., засыпь ее произошла не позднее 480 г. до н.э.
33 Вышеприведенные примеры уточнения датировок расписной керамики, основанные на времени изготовления входящих в состав хозяйственных ям амфор, не единственные. В собрании ГМИИ, хотя и немногочисленном, хранятся материалы из других интересных и заслуживающих внимания комплексов, позволяющие не только расширить наши знания в области хронологии различных категорий археологического источника, но и порой заставляющие корректировать сложившиеся представления о датировке отдельных участков памятников. Практика последних лет работы в рамках проектов по изучению амфорных коллекций показала, что повторное (и даже неоднократное) обращение к давно известным материалам способно дать неожиданные результаты и обогатить историческую науку новыми, точнее, не замеченными ранее штрихами.

References

1. Aleksandrova, N.V. Istoriya arkheologicheskogo issledovaniya Pantikapeya (vtoraya polovina 1920-kh gg. – nashi dni). V sb.: Pantikapej i Fanagoriya. Dve stolitsy Bosporskogo tsarstva. M., 2017. S. 25–33.

2. Blavatskij, V.D. Raskopki Pantikapeya v 1953 godu. KSIA 63, 1956. S. 109–123.

3. Brashinskij, I.B. Metody issledovaniya antichnoj torgovli. L., 1984.

4. Bujskikh, A.V. Arkhaicheskaya raspisnaya keramika iz Ol'vii. Kiev, 2013.

5. Bujskikh, A.V. Amfory i stolovaya posuda. V sb.: V.N. Zin'ko (red.), Tiritaka. Raskop XXVI. T. II. Arkheologicheskie kompleksy VI–V vv. do n.eh. Simferopol'–Kerch', 2014. S. 318–446.

6. Bujskikh, A.V., Monakhov, S.Yu. Keramicheskij kompleks tret'ej chetverti VI v. do n.eh. iz Ol'vii. V sb.: Nortsiya: mezhvuzovskij sbornik nauchnykh trudov, posvyaschennyj 90-letiyu so dnya rozhdeniya A.I. Nemirovskogo. Vyp. 6, 2009. S. 125–145.

7. Chistov, D.E., Monakhov, S.Yu., Kuznetsova, E.V. Amfory pervoj poloviny – serediny VI v. do n.eh. iz raskopok Berezani. Problemy istorii, filologii, kul'tury 1, 2019. S. 8–24.

8. Cook, R.M., Dupont, P. 1998: East Greek Pottery. London–New York.

9. Egorova T.V. Antichnaya chernolakovaya keramika iz sobraniya Gosudarstvennogo muzeya izobrazitel'nykh iskusstv. M., 2017.

10. Empereur, J.Y. 2017: Documentation and storage of stamped amphora handles. The challenge of the mass collection. In: Protection and Enhancement of Cultural Heritage. The Case of Transport Amphorae. Proceedings of the Scientific Conference. Rhodes, 30 September 2017. Rhodes.

11. Empereur, J.Y., Picon, M. 1986: À la recherche des fours d’amphores. In: J.-Y. Empereur, Y. Garlan (éds.), Recherches sur les amphores grecques: Actes du colloque international organisé par le Centre National de la Recherche Scientifique, l’Université de Rennes II et l’École Française d'Athènes. (BCH Supplément, XIII). Paris, 103–126.

12. Fedoseev, N.F. Keramicheskie klejma. Gerakleya Pontijskaya. T. 2. (Iz sobraniya Vostochno-Krymskogo istoriko-kul'turnogo muzeya-zapovednika, kollektsiya keramicheskikh klejm). Kerch', 2016.

13. Korovina, A.K. Raskopki nekropolya Tiramby (1966–1970). Soobscheniya GMII imeni A.S. Pushkina 8, 1987. S. 3–71.

14. Korovina, A.K. Germonassa: antichnyj gorod na Tamanskom poluostrove. M., 2002.

15. Korovina, A.K., Finogenova, S.I., Bogoslovskij, O.V. Otchet ob'edinennoj arkheologicheskoj ehkspeditsii o raskopkakh Tmutarakani-Germonassy za 1985 god. Al'bom. Moskva, Arkhiv IA RAN. R-1. № 11960a. 1985.

16. Monakhov, S.Yu. Amfory Klazomen i «kruga Klazomen». V sb.: Mezhdunarodnye otnosheniya v bassejne Chernogo morya v drevnosti i srednie veka. Tezisy dokladov VIII mezhdunarodnoj nauchnoj konferentsii. Rostov-na-Donu, 1996. S. 38–45.

17. Monakhov, S.Yu. Grecheskie amfory v Prichernomor'e: tipologiya amfor veduschikh tsentrov–ehksporterov tovarov v keramicheskoj tare. Katalog-opredelitel'. Moskva–Saratov, 2003.

18. Monakhov, S.Yu. Amfornaya kollektsiya GMII im. Pushkina: obzor samogo interesnogo (tara zapadnopontijskikh tsentrov). V sb.: Antichnye Relikvii Khersonesa: Otkrytiya, Nakhodki, Teorii. Materialy mezhdunarodnoj konferentsii, Sevastopol', 17–19 sentyabrya 2019 g. Sevastopol', 2019, S. 191–199.

19. Monakhov, S.Yu. Kompleks amfor 1948–1949 gg. na kholme «G» v Fanagorii: polnyj kontekst. Vestnik Tanaisa 5/2, 2019. S. 49–59.

20. Monakhov, S.Iu., Kuznetsova, E.V. 2017: Overseas trade in the Black Sea Region from the Archaic to the Hellenistic period. In: V. Kozlovskaya (ed.), The Northern Black Sea in Antiquity: Networks, Connectivity, and Cultural Interactions. Cambridge, 59–99.

21. Monakhov, S.Yu., Kuznetsova, E.V., Chistov, D.E. 2018: An assemblage of the mid–6th century BC well from the Berezan excavations of 1963/1964. In: A. Avram, L. Buzoianu, V. Lungu (eds.), Pontica LI. Suppl. V: Koinè et mobilitè artisanale entre la Méditerranée et la Mer Noire dans l’antiquité. Hommage à Pierre Dupont à son 70e anniversaire. Constanţa, 97–113

22. Monakhov, S.Yu., Kuznetsova, E.V., Chistov, D.E., Churekova, N.B. Antichnaya amfornaya kollektsiya Gosudarstvennogo Ehrmitazha VI–II vv. do n.eh. Katalog. Saratov, 2019.

23. Monakhov, S.Yu., Kuznetsova, E.V., Churekova, N.B. Amfory V–II vv. do n.eh. iz sobraniya gosudarstvennogo istoriko-arkheologicheskogo muzeya-zapovednika «Khersones Tavricheskij». Katalog. Saratov, 2017.

24. Monakhov, S.Yu., Kuznetsova, E.V., Fedoseev, N.F., Churekova, N.B. Amfory VI–II vv. do n.eh. iz sobraniya Vostochno-Krymskogo istoriko-kul'turnogo muzeya-zapovednika. Katalog. Kerch'–Saratov, 2016.

25. Moore, M.B., Philippides, M.Z.P. 1986: Attic Black-Figure Pottery. (The Athenian Agora, XXIII). Princeton (New Jersey).

26. Sezgin, Y. 2012: Arkaik Dönem Ionia Uretimi Tigari Amphoralar [Ionian Transport Amphorae of the Archaic Period]. İstanbul.

27. Shevchenko, A.V. Terrakoty antichnogo Khersonesa i ego blizhajshej sel'skoj okrugi. Simferopol', 2016.

28. Sidorova, N.A. Arkhaicheskaya keramika iz Pantikapeya. V kn.: I.B. Zeest, I.D. Marchenko (red.), Pantikapej. (MIA, 103). M., 1962. S. 94–148.

29. Sparkes, B.A., Tallcot, L. 1970: Black and Plain Pottery of 6th–5th and 4th Centuries BC. (The Athenian Agora, XII). Princeton (New Jersey).

30. Tolstikov, V.P., Lomtadze, G.A. Kompleks amfor pozdneklassicheskogo vremeni iz raskopok tsentral'noj chasti Pantikapeya (predvaritel'naya publikatsiya). Drevnosti Bospora 20, 2016. S. 467–482.

31. Vdovichenko, I.I., Ryzhov, S.G., Zhestkova, G.I. Antichnaya raspisnaya keramika Khersonesa Tavricheskogo iz raskopok S.G. Ryzhova v 1976–2011 godakh. (Nauchnye trudy Khersonesskogo muzeya. Monograficheskaya seriya). Sevastopol', 2019.

32. Vnukov, S.Yu. Redkaya sinopskaya amfora Rimskogo vremeni. KSIA 249/1, 2017. s. 329–332.

33. Zeest, I.B. Keramicheskaya tara Bospora. M., 1960.

Comments

No posts found

Write a review
Translate