Везде
Sarmatian Life of a Greek Phiale with a Dedication to Apollo Hegemon
Table of contents
Annotation Estimate Publication content
References Comments
Share
QR
Metrics
Sarmatian Life of a Greek Phiale with a Dedication to Apollo Hegemon
Annotation
PII
S032103910014990-2-1
Publication type
Article
Status
Published
Authors
Sergey Voronaev 
ORCID: 0000-0002-7096-4468
Affiliation: The State Hermitage Museum
Address: Russian Federation, St. Petersburg
Edition
Volume 82 Issue 2
Pages
369-391
Abstract

There are silver loops on a silver phiale (second half of the fifth century BC) with a dedication in Greek, found in a Sarmatian burial of mound 1 (second half of the first century BC) on the Zubovskij Farm in the Trans-Kuban region. For a long period these loops have not attracted scholars’ attention. Supposedly, the loops were intended to hang the phiale on a temple’s wall. The author suggests considering them as later adaptations introduced to the original design for using the phiale in Sarmatian horse harness as a breastgirth decoration. This kind of reconstruction seems plausible due to analogies, e.g. Late Hellenistic bowls reused by the Sarmatians in the first century AD. This alternative point of view is supported by several factors such as damage, defects, and deformations of the phiale, its topography in the grave and other elements of the horse harness from the rich grave on the Zubovskij Farm.

Keywords
Sarmatians, Kuban River region, Zubovskij Farm, barrow, toreutics, phiale mesomphalos, Greek epigraphy, horse harness, breastgirth decorations
Received
15.02.2022
Date of publication
22.06.2022
Number of purchasers
11
Views
86
Readers community rating
0.0 (0 votes)
Cite   Download pdf Download JATS
1 Посвящается 85-летию со дня рождения Марка Борисовича Щукина
2 Серебряная фиала (phiale mesomphalos) из сарматского комплекса кургана 1 на Зубовском хуторе в Закубанье (рис. 1) хорошо известна антиковедам нескольких поколений. С момента введения в научный оборот в 1901 г.1 чаша с греческой маюскульной надписью (рис. 2) ΑΠΟΛΛΩΝΟΣ ΗΓΕΜΟΝΟΣ ΕΙΜΙ ΤΟΜ ΦΑΣΙ («Я есть (собственность) Аполлона Предводителя в (на) Фасисе»2) неоднократно упоминалась в работах, посвященных античной торевтике3, истории Скифии и Боспора4, греческой колонизации Колхиды5, эпиграфике6, греческой религии7 и сарматской археологии8. В ряде статей художественное оформление фиалы или текст посвящения являются предметами специального исследования9.
1. Dumberg 1901, 98–100, рис. 18; von Kieseritzky 1901, 56; Ebert 1929, 548, Taf. 68, f.

2. Благодарю к.филол.н. В.Т. Мусбахову за уточнение формулировки перевода.

3. Luschey 1939, 138; Strong 1966, 75–76, pl. 14B; Vickers, Gill 1994, 57, 58, fig. 3.1; Treister 2002, 354–355, fig. 3; 2005, 239; 2007, 92, 94–97, fig. 19, 1; 2010, 544, рис. 12; 2019, 314; Mordvintseva, Treister 2007, I, 31, 207, II, 119, III, таб. 51, B13.1; Boltryk, Treister 2012, 15–16.

4. Minns 1913, 231–232, fig. 136, 137; Rostovtzeff 1922, 128; Rostovtsev 1925, 571; Rostowzew 1931, I, 567; Potratz 1963, Taf. 72.

5. Melikishvili 1959, 242–243; Inadze 1968, 177–178; 1982, 209; Berdzenishvili 1969, 123–125; Lordkipanidze 1970, 114–115, таб. XXI; Boardman 1994, 340, n. 58; Braund 1994, 98; Tsetskhladze 1998, 9–10, Abb. 6–8; Musbakhova 2013, 304–305.

6. Kaukhchishvili 1951, XI; Jeffery 1961, 368; Vinogradov 1997, 80.

7. Vinogradov, Rusyaeva 1980, 31, 55, прим. 70; Lordkipanidze 2000, 62–77.

8. Veselovskiy 1905, 369; Skalon 1941, 190; Smirnov 1953, 20; Kaposhina 1967, 149; Raev 1986, 68; Gushchina, Zasetskaya 1989, 84, 115, таб. XII, 120; Shchukin 1992, 107; 1994, 177; Raev, Yatsenko 1993, 117, Sergackov 1994, 272, Marčenko, Limberis 2008, 336, Taf. 9, 6; Zasetskaya 2010, 281–282, рис. 3.

9. Tsetskhladze 1994, 199–213; Lordkipanidze 1997, 15–34; 2000, 62–77; Braund 2009, 533–537.
3 Уникальность чаши, хранящейся сегодня в собрании Государственного Эрмитажа (Инв. № 2234/18), заключается не только в своеобразном декоре и греческой надписи с одним из самых ранних упоминаний Фасиса (реки или города на восточном побережье Черного моря), но и в необычном контексте ее обнаружения10. Происходя из сарматского мужского погребения второй пол. I в. до н.э.11, сама фиала по оценкам разных специалистов датируется в пределах второй V в. до н.э.12
10. Незаконные раскопки четырех курганов на Зубовском хуторе станицы Тенгинской в Закубанье производил мещанин С.С. Забродин по соглашению с местными жителями в 1899 г. В литературе распространена информация о доисследовании курганов Н.И. Веселовским, что не подтверждается архивными источниками. Н.И. Веселовский прибыл на Зубовский хутор уже после окончания работ и лишь зафиксировал факт раскопок и составил опись найденных предметов (Voroniatov 2022, 132–135).

11. Shchukin 1992, 107.

12. Strong 1966, 19; Lordkipanidze 1997, 22; Mordvintseva, Treister 2007, II, 119.
4

5

6 В подавляющем большинстве перечисленных статей и книг выдающаяся находка всего лишь упоминается в том или ином контексте исследования. Те же работы, которые посвящены непосредственно сосуду, рассматривают проблемы раннего – греческого – периода его бытования: место и дата изготовления, время нанесения надписи и различные аспекты ее толкования. Поздний – сарматский – период жизни единственной в своем роде чаши рассматривался в меньшей степени. Исследователи в основном кратко останавливались на вопросе времени, места и обстоятельств попадания фиалы к сарматам. Можно даже сказать, что изучение проблем греческого периода изначально привлекло львиную долю внимания исследователей, оставив в тени вопросы, связанные с использованием фиалы номадами. Они же, на мой взгляд, также представляют интерес. Прежде чем к ним перейти, остановимся на рассуждениях и выводах, звучавших относительно сарматского периода бытования чаши.
7 В скором времени после раскопок курганов на Зубовском хуторе в 1899 г. хранитель Отделения древностей Императорского Эрмитажа Г.Е. Кизерицкий опубликовал в «Ежегоднике императорского германского археологического института» заметку о полученных материалах. В ней он ошибочно распространил дату греческого серебряного сосуда на весь комплекс варварского погребения и предположил его попадание к погребенному в результате грабежа древних гробниц или святилища. Однако, подразумевая под Фасисом не город, а реку Кубань, хранитель считал, что святилище Аполлона нужно искать в Прикубанье. Обитателям этой территории осуществить грабительский рейд к предполагаемому святилищу было бы не так затруднительно, как к удаленному восточному побережью Черного моря 13.
13. Von Kieseritzky 1901, 55–56.
8 К.Е. Думберг, впервые опубликовавший изображение фиалы, и Э. Миннз пессимистически высказывались о возможностях прояснить обстоятельства ее попадания из святилища в г. Фасис в погребальное сооружение Прикубанья14. М.И. Ростовцев, напротив, сформулировал отчасти схожую с мнением Г.Е. Кизерицкого мысль о контексте находки как о прямом свидетельстве набегов «кубанцев или их соседей» на Кавказское побережье и на ограбление ими святилища Аполлона в Фасисе15. Основа этой гипотезы надолго закрепилась в научном обороте и лишь в XXI в. появилась альтернативная версия, позволяющая вернуться к размышлениям Г.Е. Кизерицкого о местонахождении храма Аполлона на реке Кубань.
14. Dumberg 1901, 100; Minns 1913, 232. И сегодня этот вопрос считает загадкой И.П. Засецкая (Zasetskaya 2010, 282).

15. Rostovtzeff 1922, 128; Rostovtsev 1925, 571.
9 Д. Браунд, анализируя аналогии посвятительной надписи на фиале, пришел к выводу, что посвящение совсем не обязательно происходило в г. Фасис. Человек, его совершавший, мог происходить из Фасиса, бывать в нем. Но это не означает, что жертвенная чаша сама когда-либо там находилась. Исследователь допускает, что фиала из кургана 1 на Зубовском хуторе была посвящена Аполлону где-то на Таманском полуострове16.
16. Braund 2009, 535–537.
10 В.Т. Мусбахова также пришла к выводу, что конструкция надписи с посвящением фиалы в милетской колонии Фасис не бесспорна, поскольку допускает возможность толкования слова «Фасис» не как топоним, а как гидроним. Соответственно, речь в надписи может идти о Фасисе-Кубани. Местом пожертвования сосуда в данном случае может быть Семибратнее городище, на котором, возможно, существовал храм Аполлона17.
17. Musbakhova 2013, 304–305.
11 Но вернемся к гипотезе, сформулированной М.И. Ростовцевым. За прошедшие 100 лет исследователи называли возможные конкретные исторические события, в ходе которых могло быть разграблено святилище на Черноморском побережье. К.Ф. Смирнов считал, что находку фиалы в кургане 1 на Зубовском хуторе следует связывать с участием кубанских сарматов в третьей Митридатовой войне (73–64 гг. до н.э.) на стороне Митридата18. Позже С.И. Капошина писала об этом как об установленном факте19. Б.А. Раев, констатируя сложности определения узкой даты зубовского комплекса, допускал связь фиалы с аланскими набегами I в. н.э.20 М.Б. Щукин предполагал, что разграбление сокровищницы храма Аполлона в Фасисе могло произойти в 48–46 гг. до н.э., когда кочевники участвовали в малоазиатском походе Фарнака II, пытавшегося восстановить былое величие отцовского царства21. Эту версию аргументированно посчитал наиболее вероятной М.Ю. Трейстер22.
18. Smirnov 1953, 20.

19. Kaposhina 1967, 149.

20. Raev 1986, 68.

21. Shchukin 1992, 107.

22. Treister 2005, 239.
12 Следует упомянуть рассуждения О.Д. Лордкипанидзе, которые могли бы перечеркнуть высказанные варианты обстоятельств грабительского рейда. Исследователь призывал к осторожности и считал данные о находке фиалы именно в сарматском комплексе неубедительными, допуская разрушение этим захоронением более ранней могилы23. Основания для скепсиса, несомненно, есть. Курган был раскопан дилетантом, никакой документированной фиксации не велось. Мы располагаем лишь рассказом о топографии находок, записанным Н.И. Веселовским24, посетившим Зубовский хутор уже после того, как работы были завершены. Но следует учитывать, что такое явление, как «реликтовые» предметы в кубанских варварских комплексах рубежа эр, было отмечено еще М.И. Ростовцевым25. Сейчас случаев наличия вещей, негармонирующих своей ранней датировкой с остальными предметами сарматских комплексов, известно несколько больше, чем в начале XX в. Далее мы увидим, что результат настоящего исследования исключает сомнения по поводу принадлежности фиалы сарматскому захоронению.
23. Lordkipanidze 1997, 19; 2000, 64.

24. Дело Императорской археологической комиссии о раскопках старшего члена комиссии профессора Н.И. Веселовского в Кубанской обл. и Ставропольской губ. Архив ИИМК РАН. Ф. 1. № 96. С. 51–53. 1899; Dumberg 1901, 94.

25. Rostovtsev 1925, 571.
13 Итак, на что нужно обратить внимание, чтобы узнать больше о сарматском периоде бытования серебряной чаши? В первую очередь на ее состояние в момент обнаружения. На фотографии из архивного дела26, воспроизведенной в первой публикации27 и многократно фигурировавшей в книгах и статьях различных авторов28, можно заметить, что фиала закреплена на проволочном каркасе, поскольку имеет существенные повреждения и утраты. Вероятно, проволочный каркас – это самая первая реставрационная мера по сохранению предмета в относительной целости, предпринятая Императорской археологической комиссией. Также на фотографии видно, что фиала деформирована и утратила правильную форму круга. Изображение ее схематичного разреза, также многократно публиковавшееся, нисколько не отражает искривление, которое хорошо фиксируется в профиле (рис. 3; 4). Повреждения, утраты и деформацию можно списать на процесс археологизации хрупкого серебряного сосуда, что подтверждается другими случаями находок фиал (phiale mesomphalos) в скифских и античных комплексах Северного Причерноморья и синдо-меотских памятниках Северного Предкавказья: Чмырева могила29, Семыкина могила30, Нимфей31, фиала из района р. Белой32, курган Карагодеуашх33, Семибратний курган34. Но в случае с фиалой из кургана 1 на Зубовском хуторе деформация и часть повреждений могут быть обусловлены другой причиной, понимание которой вытекает из деталей чаши, не привлекавших внимания большинства исследователей.
26. Дело Императорской археологической комиссии о раскопке курганов, предпринятой на собственной земле жителями хутора Зубова, Темрюкского отд., Кубанской обл. Архив ИИМК РАН. Ф. 1. № 137. С. 49. 1899.

27. Dumberg 1901, 99, рис. 18, а.

28. Minns 1913, 231, Fig. 136; Ebert 1929, Taf. 68, f; Potratz 1963, Taf. 72; Tsetskhladze 1994, 201, fig. 2; 1998, Abb. 6; Lordkipanidze 1997, 16, рис. 1; Braund 2009, 537, fig. 2;

29. Onayko 1970, таб. XIV, 396, 398.

30. Boltryk, Treister 2012, 10, fig. 4, 5.

31. Silant’eva 1959, 58, рис. 26.

32. Ksenofontova 2005, 151.

33. Mal’mberg 1894, 152, табл. VI, 4.

34. Mal’mberg 1894, 153, рис. 24, 25; Anfimov 1987, 111.
14

15 Речь идет о двух серебряных петлях, приклепанных к краю бортика сосуда. Одна из них сохранилась полностью (рис. 4; 5, a, b), вторая лишь частично (рис. 4; 5, c, d). Несмотря на то что целая петля хорошо просматривается на уже упомянутой, многократно публиковавшейся фотографии и сделанных с нее прорисовках35, до недавнего времени ее существование никак не оговаривалось в исследованиях. Более того, на редких рисунках чаши обе петли отсутствуют36.
35. Lordkipanidze 1970, таб. XXI; Tsetskhladze 1998, Abb. 8.

36. Gushchina, Zasetskaya 1989, таб. XII, 120; Marčenko, Limberis 2008, Taf. 9, 6.
16 На описываемые детали фиалы обратил внимание М.Ю. Трейстер, предположивший, что они, «вероятно, служили для подвешивания ее на стенке храма»37. Эта версия функционального назначения петель на первый взгляд логична. Но лишь отчасти. Для подвешивания фиалы на стене достаточно одной петли, а их на ней две.
37. Mordvintseva, Treister 2007, T. I, 31.
17 Среди находок фиал на территории Греции, Фракии, Малой Азии, Северного Причерноморья и Кавказа, с которыми мне удалось ознакомиться de visu и по литературе, присутствуют еще два сосуда, на которых есть петли. Первым из них является золотая, единственная в своем роде, фиала из тайника центральной могилы Братолюбовского кургана (вторая четверть – сер. IV в. до н.э.) в Нижнем Поднепровье38. С внешней стороны бортика фиалы закреплено колечко. На противоположной стороне от этого места сохранились следы крепления, вероятно, второго колечка39. Вторым сосудом является золотая фиала из мужского погребения кургана Куль-Оба (сер. IV в. до н.э.) в окрестностях Керчи40. К краям ее бортика припаяно две маленькие проволочные петельки, противопоставленные друг другу на максимальном расстоянии по окружности41. Ю.П. Калашник предполагает, что они были небрежно добавлены местным мастером к греческому произведению торевтики для подвешивания к поясу, обозначая высокий статус владельца. Эта гипотеза подкрепляется сведениями Геродота (IV. 5, 10, 71) о том, что фиала была одним из символом царской власти у скифов, носивших ее на поясе42. Применительно к фиале из Куль-Обы рассказ Геродота оригинально проинтерпретировал Д. Ботмер, посчитав, что она использовалась в качестве застежки ремня или перевязи43.
38. Благодарю д.и.н. А.Ю. Алексеева, обратившего мое внимание на материалы Братолюбовского кургана.

39. Kubyshev et al. 2009, 78, прим. 101, 144, рис. 12; Rolle, Müller-Wille, Schietzel 1991, 318, 370–371, Nr. 120e.

40. Древности Боспора Киммерийского, хранящиеся в императорском музее Эрмитажа. Т. III. Атлас. СПб., 1854. таб. XXV.

41. Благодарю хранителей Ю.П. Калашника и А.В. Катцову за возможность осмотреть фиалу в Галерее драгоценностей № 2 Государственного Эрмитажа.

42. Kalashnik 2014, 128–129, 131.

43. Bothmer 1962, 163; Du Brux 2010, 184, 202, прим. 33.
18

19

20 В приведенных примерах с петлями и кольцами на фиалах место их крепления на краях бортика отличается от ситуации на зубовской чаше. Если на сосудах из курганов Куль-Оба и Братолюбовский они расположены друг напротив друга, то в нашем случае петли удалены друг от друга всего лишь на расстоянии 80° по окружности (рис. 4). Это обстоятельство скорее всего исключает функциональное назначение петель на зубовской фиале, изредка практиковавшееся скифами44.
44. Интересная тема функционального назначения петель на фиалах из богатых скифских курганов, на мой взгляд, не исчерпана и нуждается в отдельном исследовании.
21 Но остается еще одно предположение, способное объяснить наличие петель на анализируемой чаше. Если допустить, что петли к ней были приклепаны мастером в поздний – сарматский – период ее бытования, то она попадает в число редких случаев переделки античных чаш в украшение подперсья – т.е. в нагрудник лошадиной сбруи, который как элемент церемониального конского снаряжения появляется у сарматов в I в. н.э. Подперсье с тремя кольцами, закрепленными по Y-образной схеме, одновременно выполняло функции эффектного украшения и распределителя трех ремней. Два из них, отходя от верхней части нагрудника, пристегивались к седлу у передней луки. Третий отходил вниз между передними ногами лошади и соединялся с подпругой45. Именно результатом использования зубовской фиалы в качестве украшения подперсья могут быть те повреждения и деформации, которые можно видеть на ней сейчас (см. рис. 3; 4).
45. Simonenko 2015, 290.
22 На сегодняшний момент А.В. Симоненко отмечено шесть случаев использования блях подперсья в конском сарматском снаряжении. В трех из них с уверенностью можно говорить о приспосабливании для этой цели античных чаш. Первая – серебряная позднеэллинистическая чаша конца II – I в. до н.э. (рис. 6, 1) из сарматского погребения I в. н.э. у с. Весняное на Южном Буге, к венчику которой приклепаны три Х-видных атташа с серебряными кольцами46. Вторая – серебряная чаша с тремя приклепанными петлями с кольцами (рис. 6, 4) из комплекса сарматского погребения конца I – начала II в. н.э. около с. Козырка (?) недалеко от Ольвии47. Третья – серебряная эллинистическая чаша из сарматского погребения второй пол. I – начала II в. н.э. некрополя Старокорсунского городища в Прикубанье. К противоположным краям чаши приклепано по одной петельке с кольцами круглой и овальной формы48. В данном случае наличие в верхней части бляхи только одного кольца компенсируется тем, что оно овальное. Вероятно, именно с ним соединялись два ремня, направляемые к седлу49.
46. Simonenko 1997, 392, 395, Abb. 5; 2012, 209, рис. 2, 5; 2015, 292, рис. 107, 1.

47. Simonenko 1999, 109, рис. 4, 4; 2004, 204–205, Abb. 4, 1; 2015, 292–293, рис. 107, 3. Следует отметить, что у А.В. Симоненко есть сомнение о первичном использовании этого предмета именно как чаши. Напротив, М.Ю. Трейстер называет этот предмет чашей (Mordvintseva, Treister 2007, II, 120).

48. Limberis, Marchenko 2012, 148, рис. 3, 1.

49. Simonenko 2015, 293. В дополнение к перечисленным трем случая уместно вспомнить еще одно исследование, в результате которого выяснялось, что древние сосуды использовались кочевниками предыдущего периода сарматской культуры не по назначению. Речь идет о паре серебряных ахеменидских блюд из кургана 1 у с. Прохоровка в Оренбургской области (дискутируемая датировка – от IV до II вв. до н.э.), на одном из которых есть арамейская надпись. Анализируя их повреждения в виде трех пар отверстий на каждом, В.И. Мордвинцева пришла к выводу, что они использовались сарматами в качестве наплечных фаларов конского снаряжения (Mordvintseva 1996, 155–157, рис. 1).
23 В двух случаях бляхи подперсья изготовлялись мастерами специально для их использования по прямому назначению. Золотой богато украшенный экземпляр (рис. 6, 3) из тайника сарматского кургана «Дачи» второй пол. I в. н.э. у г. Азов имеет три ушка с кольцами, расположенными по Y-образной схеме50. Еще одна серебряная бляха подперсья (см. рис. 6, 2) происходит из разрушенного сарматского погребения второй пол. I в. н.э. у с. Грушка на Днестре51. На ней также закреплено три кольца с помощью квадратных атташей. Особенностью этого изделия является изображение сарматского знака-тамги в круге. Оно расположено в центре внутренней стороны52.
50. Bespalyy 1992, 181–182, рис. 7; Zasetskaya 2008, 99, № 21; Bespalyy, Luk’yashko 2018, 212, рис. 116.

51. Grosu 1986, 260, рис. 1, 24.

52. Raev, Simonenko 2009, 72–73, рис. 6; Simonenko 2012, 216, рис. 6, 2; 2015, 292, рис. 107, 2. Заметим, что по поводу бляхи подперсья из Грушки есть мнение М.Ю. Трейстера, считающего, что она является переделанной чашей II–I вв. до н.э. (Mordvintseva, Treister 2007, II, 117).
24

25

26 Последним из шести случаев является случай использования в качестве украшения подперсья не античной чаши и не специально изготовленной круглой бляхи. В сарматском погребении I в. н.э., исследованном недалеко от пос. Яшкуль в Калмыкии, в положении in situ было обнаружено церемониальное конское снаряжение с необычным нагрудником. Его роль исполняла дуговидная серебряная накладка назатылочного козырька позднекельтского шлема втор. пол. I в. до н.э. (рис. 7)53. Скорее всего в составе упряжи она была закреплена на кожаной основе. На ее концах имеются следы соединения c ремнями, шедшими к наплечным фаларам и далее к седлу. Отходил ли от нагрудника вниз третий ремень, как это показано на реконструкции (рис. 8) А.В. Симоненко54, не совсем ясно. Фрагмент накладки, на котором должны были сохраниться следы крепления третьего ремня, утрачен (см. рис. 7)55. Но по логике, Y-образная схема соединения ремней должна была действовать и в этом случае, иначе при движении нагрудник беспокоил бы лошадь ударами. Яшкульский комплекс в нашем исследовании очень важен, и мы к нему еще вернемся.
53. Ochir-Goryaeva, Lapa, 2002, 202, рис. 5; Otchir-Goriaeva 2002, 362–363, Abb. 8, 9, 4; Ochir-Goryaeva 2019, 15–16, рис. 12; Raev, Simonenko 2009, 75, рис. 8, 1, 4; Glebov et al. 2014, 79.

54. Raev, Simonenko 2009, 76, рис. 8, 4; Simonenko 2010, 220, рис. 179, 4.

55. Благодарю к.и.н. Б.А. Раева за возможность использовать рисунок Н.Е. Беспалой 2016 г.
27 Итак, могла ли фиала из кургана 1 на Зубовском хуторе использоваться в качестве украшения подперсья конского снаряжения? Деформации и повреждения сосуда отвечают на этот вопрос положительно. Они свидетельствуют о том, что фиала испытывала достаточно сильные нагрузки. Ее бортик в месте крепления уцелевшей петли заметно оттянут (см. рис. 4), что может являться следствием периодического натяжения ремня, прикрепленного к петле. Состояние частично уцелевшей петли также может свидетельствовать о нагрузке, в результате которой она и край бортика рядом с ней были разорваны (см. рис. 5, c, d).
28

29 Для полноты картины не хватает третьей петли, предназначенной для крепления ремня, соединяющего подперсье с подпругой. Руководствуясь Y-образной схемой, следует предполагать, что точка крепления третьей петли должна располагаться на противоположной от двух верхних петель стороне. В этом месте внешней стороны бортика нанесен греческий текст посвящения. Если реконструируемая третья петля была закреплена аналогично двум верхним, то отверстие от стержня заклепки должно находиться между буквами тета и омикрон (рис. 9). Именно в этом месте существует один из разрывов бортика чаши. В настоящий момент линия разрыва отреставрирована и обнаружить следы крепления петли невозможно. Рассмотреть их на архивной фотографии, сделанной в 1940 г.56 до реставрации, также не удается. Неровная линия разрыва проходит вплотную с буквой омикрон и явного следа от отверстия под стержень (прибл. 2,5 мм в диам.) заклепки нет. Учитывая характер повреждений (несколько разрывов) и утрат в нижней части фиалы57, я бы не стал исключать, что реконструируемая третья петля (кольцо) могла быть закреплена с помощью несохранившегося атташа на донной части сосуда. Но это всего лишь догадка.
56. Негатив и фотография, сделанные в 1940 г. фотографом Государственного Эрмитажа П.Д. Капланом, хранятся в фотоархиве ОАВЕиС ГЭ.

57. Фотографии фиалы в частях, сделанные до одной из последних реставраций, можно увидеть в книге В.И. Мордвинцевой и Ю.М. Трейстера (2007, III, табл. 51, B.13.1).
30

31 Проблема сохранности нижней петли на бляхах подперсья актуальна не только для зубовской чаши. Как уже упоминалось, фрагмент накладки назатыльника из погребения около пос. Яшкуль, где должны были быть следы от нижней заклепки, утрачен (см. рис. 7). Можно предположить, что он был вырван при использовании. Именно нижнее кольцо не сохранилось и на бляхе из погребения у с. Грушка58. Петелька, в которой оно было закреплено, вырвана из атташа (см. рис. 6, 2). Эти наблюдения свидетельствуют скорее всего о нагрузках, испытываемых нагрудниками. Выполняя функцию распределителей ремней, предотвращающих сползание седла назад, они растягивались в трех направлениях. С этими же нагрузками, на мой взгляд, может быть связана деформация в виде загнутости одной из сторон фиалы59 (см. рис. 3).
58. Одно из верхних колец не сохранилось на бляхе подперсья из Козырки.

59. Следует остановиться на вопросе об использовании дополнительных колец, пропущенных в петли фиалы. По наблюдениям к.и.н. Е.А. Шаблавиной, любезно сделанным по моей просьбе, на уцелевшей петле нет следов сработанности от металлического кольца. Напротив, следы потертости от органического материала (кожаного ремня?) присутствуют. Приношу благодарность Е.А. Шаблавиной за помощь.
32 Следующим аргументом в пользу того, что фиала из кургана 1 на Зубовском хуторе использовалась как украшение подперсья, является состав конского снаряжения из этого комплекса. Он в силу разных причин60 не привлекал особого внимания исследователей. Но при внимательном рассмотрении схемы составляющих его элементов он оказывается копией конского снаряжения из погребения, исследованного недалеко от пос. Яшкуль.
60. Всему комплекту конского церемониального снаряжения, многие элементы которого более ста лет ошибочно относились к костюму и доспеху погребенного всадника, я надеюсь посвятить отдельную статью.
33 В обоих комплектах присутствует по семь малых золотых фаларов (рис. 10, 1–7, 9–15) конского оголовья61. Выглядят они по-разному, но принципы их декорирования схожи. Парные серебряные наплечные фалары со следами крепления трех петель (рис. 11, 1, 2, 4, 5) также присутствуют в двух комплексах. Список совпадений продолжается наличием в обоих уборах парных «ложковидных» золотых ременных наконечников (рис. 11, 3, 6). Они по-разному оформлены, но у них одно назначение. Украшения узды двух лошадей дополняются парой железных стержневых двудырчатых псалиев, декорированных золотом (см. рис. 10, 8, 16). Форма их концов различается, но применение техники плакировки золотом в обоих случаях, напротив, сближает.
61. Otchir-Goriaeva 2002, 357, Abb. 5; Voroniatov 2020, 281–284, рис. 1, 2, 3, 1.
34

35

36 Перечисленные категории предметов конского снаряжения есть и в двух других уже упомянутых сарматских комплексах с бляхами подперсья – в погребении некрополя Старокорсунского городища и среди вещей тайника кургана «Дачи». Отличия заключаются в количестве малых фаларов оголовья и в художественном оформлении всех элементов. Но в них нет того, что еще больше сближает погребения в кургане 1 на Зубовском хуторе и около пос. Яшкуль. Только в этих двух погребениях, при сочетании двух больших фаларов с семью малыми, есть украшения подперсья, роль которых исполняли вторичные в использовании предметы (серебряная пластина назатыльника шлема и серебряная фиала), являющиеся в сарматских комплексах «реликтами». Это совпадение вряд ли может быть случайным.
37 Очевидно, что мастера, изготовлявшие перечисленные конские уборы, руководствовались единым стандартом или замыслом. Но использование при этом предметов чуждых культур из предшествующих эпох наталкивает на мысль о единых обстоятельствах их попадания к сарматам. Если существует гипотеза о том, что греческая фиала с посвящением «Я есть (собственность) Аполлона Предводителя в (на) Фасисе» оказалась у номадов в результате разграбления сокровищницы храма Аполлона в ходе одного из закавказских походов периода второй пол. I в. до н.э. – I в. н.э., то почему бы не предположить аналогичное происхождение для детали кельтского серебряного шлема?
38

39 Вариантов реконструкций конкретных обстоятельств множество. Шлем из благородного металла мог так же, как и фиала, какое-то время храниться в одном из закавказских или малоазиатских святилищ. Он так же мог достаться сарматам в качестве трофея Митридатовых войн. Письменные источники фиксируют участие сарматских племен в сражениях против галатов на стороне Митридата Евпатора62. Ситуацию с трофеем можно соотнести с событиями малоазиатского похода Фарнака Боспорского63. Продумывать варианты реконструкций событий можно и далее, но для данного исследования важнее заострить внимание на удивительной схожести погребений на Зубовском хуторе в Прикубанье и около пос. Яшкуль в Калмыкии.
62. Shchukin 1994, 143.

63. Shchukin 1994, 176.
40 Еще одним аргументом в пользу того, что зубовская фиала использовалась как украшение подперсья, является ее размещение в могиле. Уже упоминалось, что сведения о раскопках, записанные Н.И. Веселовским со слов раскопавшего курган мещанина Забродина, не внушают доверия. Но все же рассмотрим упоминание о том, что серебряная фиала лежала «посередине могилы»64. Эта информация представляет интерес в связи с положением бляхи подперсья в погребении некрополя Старокорсунского городища. Нагрудный серебряный фалар был обнаружен в заполнении могилы над правой бедренной костью погребенного, что на плане соответствует середине погребальной ямы65. Данная топография подперсья объясняется тем, что элементы конского снаряжения, сочлененные ремнями узды, при захоронении были положены на тело всадника. Есть все основания предполагать, что конский убор с фиалой в качестве украшения подперсья таким же образом был помещен и в могилу кургана 1 на Зубовском хуторе. Именно такая ситуация объясняет, почему фалары конского оголовья и пара ложковидных наконечников были найдены «при костяке», железные удила с псалиями «с левой стороны костяка», а парные большие фалары находились по бокам от костяка66.
64. Dumberg 1901, 98.

65. Limberis, Marchenko 2012, 145, рис. 1, 24.

66. Dumberg 1901, 94–98.
41 Подводя итог, следует сказать, что отдельные доказательства того, что серебряная греческая фиала была переделана сарматами в украшение подперсья и использовалась в конском снаряжении, имеют слабые места. В силу низкого качества раскопок, а также значительных утрат и повреждений фиалы, в исходном материале исследования имеются невосполнимые пробелы. Но, на мой взгляд, сумма приведенных доводов и наблюдений свидетельствует в пользу высказанного предположения. Вероятно, сарматов нисколько не смутила ни надпись на фиале, ни то, что ее главные художественные достоинства будут скрыты от глаз наблюдателей. Им была важна эстетика другого уровня. Серебряная чаша, украсив конский убор, на варварский вкус богато смотрелась вместе с серебряными наплечными фаларами (рис. 12), подчеркивая статус знатного всадника.
42 Итог данного исследования способен повлечь за собой существенное уточнение датировки комплекса кургана 1 на Зубовском хуторе. Еще в конце 1980-х годов исследователи пришли к выводу, что погребение было совершено во второй пол. I в. до н.э.67 М.Б. Щукин писал, что наиболее вероятное время сложения комплекса – третья четверть I в. до н.э., время совершения погребения – последняя четверть I в. до н.э. Особых оснований для предположений о захоронении после рубежа эр нет68. Датировка комплекса последней четвертью I в. до н.э. была поддержана и закрепилась в литературе.
67. Gushchina, Zasetskaya 1989, 87.

68. Shchukin 1992, 108.
43 Наличие среди погребального инвентаря украшения подперсья дает возможность поставить вопрос о пересмотре даты совершения захоронения. Датировка сарматских комплексов с конским снаряжением, включающим круглое украшение подперсья (Весняное, Грушка, Козырка, Дачи, Старокорсунское) в пределах периода – I в. н.э. – нач. II в. н.э., позволила А.В. Симоненко сделать вывод, что узда с украшением подперсья появляется у сарматов в I в. н.э.69 Исходя из этого нужно либо считать зубовский комплекс исключением, т.е. самым ранним погребением с украшением подперсья (последняя четверть I в. до н.э.), либо он все-таки датируется I в. н.э.
69. Simonenko 2015, 290.
44 Эту дилемму, на мой взгляд, могла бы разрешить обозначенная схожесть зубовского погребения с захоронением около пос. Яшкуль, которая дает основание говорить об относительной синхронности сложения этих комплексов. Но у исследователей нет единого мнения о хронологии яшкульского погребения. Сторонники более ранней датировки (сер. II–I вв. до н.э.) помимо прочего в своих доводах опираются на присутствие среди погребального инвентаря кинжала с серповидным навершием, тип которого хорошо известен в раннесарматской культуре70. Их оппоненты считают раннюю датировку заниженной и на основе анализа особенностей погребального обряда и нескольких категорий инвентаря предлагают датировать комплекс яшкульского захоронения I в. н.э. или даже второй пол. I – началом II в. н.э. и относят к среднесарматской культуре71.
70. Skripkin 2000, 21, 22; Mordvintseva 2005,186; Skvortsov, Skripkin 2008, 105–108; Zasetskaya 2019, 30.

71. Treister, Yatsenko 1997–1998, 54; Ochir-Goryaeva, Lapa, 2002, 203–205; Otchir-Goriaeva 2002, 366–382; Ochir-Goryaeva 2019, 19–38; Glebov 2007, 97–102.
45 Несомненно, наличие украшения подперсья среди погребального инвентаря кургана 1 на Зубовском хуторе является важным аргументом для датировки комплекса I в. н.э. Но это еще и повод для будущей ревизии всех высказанных доводов его хронологии, которая должна строиться на анализе всего погребального инвентаря.

References

1. Anfimov, N.V. 1987: Drevnee zoloto Kubani [Ancient Gold of the Kuban]. Krasnodar. Bespalyy, ….I. 1992: [Kurgan of the Sarmatian Time near the City of Azov]. Rossiyskaya arkheologiya [Russian archeology] 1, 175Ð191. Bespalyy, ….I., LukÕyashko, S.I. 2018: Drevnee naselenie mezhdurechÕya Dona i KagalÕnika. T. 2. Kurgannyy mogilÕnik u s. Novoaleksandrovka [Ancient Population of the Interfluve of the Don and the Kagalnik rivers. Vol. 2. Burial Mound near the Village of Novoaleksandrovka]. Rostov-on-Don. Berdzenishvili, M.D. 1969: K istorii goroda Fasisa [To the History of the Sity of Phasis]. Tbilisi (in Georgian). Boltryk, Y.V., Treister, M.Yu. 2012: A Silver Phiale from the Scythian Barrow Sem?kina Mogila. Ancient Civilizations from Scythia to Siberia 18, 1Ð27. Bothmer, D. 1962: A Gold Libation Bowl. The Metropolitan Museum of Art Bulletin, December, 154Ð166. Braund, D. 1994: Georgia in Antiquity. Oxford. Braund, D. 2009: The Silver Phiale Dedicated to Apollo Hegemon from Zubovskiy khutor. Bosporskie chteniya [Bosporan readings] X, 533Ð537. Delo 96, 1899: Delo Imperatorskoy arkheologicheskoy komissii o raskopkakh starshego chlena komissii professora N.I. Veselovskogo v Kubanskoy oblasti i StavropolÕskoy gubernii [The Case of the Imperial Archaeological Commission on the Excavations of the Senior Member of the Commission, Professor N.I. Veselovsky in the Kuban Region and the Stavropol Province] Archive of IIMK RAS, F. 1, No. 96. Delo 137, 1899: Delo Imperatorskoy arkheologicheskoy komissii o raskopke kurganov, predprinyatoy na sobstvennoy zemle zhitelyami khutora Zubova, Temryukskogo otdeleniya Kubanskoy oblasti [The Case of the Imperial Archaeological Commission for the Excavation of Burial Mounds Undertaken the Inhabitants of the Zubovs' Farm on Their Land, Temryuk department, Kuban region] Archive of IIMK RAS, F. 1, No. 137. Drevnosti Bospora Kimmeriyskogo, 1854: Drevnosti Bospora Kimmeriyskogo, khranyashchiesya v imperatorskom muzee Ermitazha [Antiquities of the Cimmerian Bosporus, stored in the Imperial Museum of the Hermitage] ’. III. Atlas. Saint Petersburg. Dyubryuks, P. 2010: Sobranie sochineniy [Collected Works] ’. I. Texts. Saint Petersburg. Dumberg, K. 1901: [The excavations of the burial-mounds in the Zubov farmstead in the Kuban region]. Izvestiya Imperatorskoy arkheologicheskiy komissii [Reports of the Imperial Archaeological Commission] 1, 94Ð103. Glebov, V.P., 2007: [About the cultural and ethnic identity of the Sarmatian burial near the village YashkulÕ (Group 37, Barrow 1)]. In: A.V. Kiyashko, A.S. Skripkin (ed.), Problemy arkheologii nizhnego PovolzhÕya [Problems of archeology of the Lower Volga region]. Volgograd, 97Ð103. Glebov, V.P., DedyulÕkin, A.V., Gordin, I.A. 2014: [Eastern Celtic type helmets in burial and ritual complexes on the territory of Sarmatia]. Ufimskiy arkheologicheskiy vestnik [The Ufa Archaeological Herald] 14, 77Ð83. Grosu, V.I. 1979: [Sarmatian burial in the Dniester region]. Sovetskaya arkheologiya [Soviet archeology] 1, 258Ð261. Gushchina, I.I., Zasetskaya I.P. 1989: [Burials of the Zubovsko-Vozdvizhenskiy Type from the Excavations of N. I. Veselovsky in the Kuban River Region (1st century BC Ð early 2nd century AD)]. Arkheologicheskie issledovaniya na yuge Vostochnoy Evrope. Trudy Gosudarstvennogo istoricheskogo muzeya [Archaeological Research in the South of Eastern Europe. Proceedings of the State Historical Museum] 70, 71Ð141. Inadze, M.P. 1968: Prichernomorskie goroda Drevney Kolkhidy [Black Sea towns of Ancient Colchis]. Tbilisi. Inadze, M.P. 1982: Grecheskaya kolonizatsiya vostochnogo poberezhÕya Chernogo morya [Greek colonization of the east coast of the Black Sea]. Tbilisi (in Georgian). Jeffery, L.H. 1961: The Local Scripts of Archaic Greece. Oxford. Kalashnik, Yu.P. 2014: Grecheskoe zoloto v sobranii Ermitazha. Pamyatniki antichnogo yuvelirnogo iskusstva iz Severnogo prichernomorÕya [The Greek gold in the Collection of the Hermitage. Items of Ancient Jewellery Art from the North Pontic Area]. Saint Petersburg. Kaposhina, S.I. 1967: [Connections of the Sarmatian tribes of the Lower Don region with the Mediterranean in the 1st century. BC. and in the first centuries of our era]. In: T. B. Blavatskaya (ed.), Antichnoe obshchestvo [Ancient society]. Moscow, 145Ð150. Kat. Schleswig 1991: R. Rolle, M. M?ller-Wille, K. Schietzel (Hrsg.), Gold der Steppe. Arch?ologie der Ukrain. Schleswig. Kat. Saint-Petersburg 2008: I. Zasetskaya (Hrsg.), Sokrovishcha sarmatov [Sarmatian treasures]. Saint Petersburg. Kaukhchishvili, T.S. 1951: Grecheskie nadpisi Gruzii [Greek inscriptions of Georgia]. Tbilisi (in Georgian). Kieseritzky, G. von. 1901: Funde in S?drussland. Arch?ologischer Anzeiger. Jahrbuch des Kaiserlich Deutschen Arch?ologischen Institut XVI. Berlin, 55Ð57. Ksenofontova, I.V.: 2005 [Silver phial from the funds of the National Museum of the Republic of Adygea]. In: I.I. Marchenko (ed.), Chetvyertaya Kubanskaya arkheologicheskaya konferentsiya [Fourth Kuban Archaeological Conference]. Krasnodar, 150Ð152. Kubyshev, A.I., Bessonova, S.S., Kovalev, N.V. 2009: Bratolyubovskiy kurgan [Bratolyubovsky Mound]. Kyiv. Limberis, N.Yu., Mar?enko, I.I. 2012: [Burial of a Sarmatian Horseman at the Necropolis of the Meotsky Hillfort]. Evraziya v skifo-sarmatskoe vremya. Trudy Gosudarstvennogo istoricheskogo muzeya [Eurasia in the Scythian-Sarmatian time. Archaeological Research in the South of Eastern Europe. Proceedings of the State Historical Museum] 191, 144Ð154. Lordkipanidze, G.A. 1970: K istorii drevney Kolkhidy [To the History of Ancient Colchis]. Tbilisi. Lordkipanidze, O.D. 1997: [Deities of the City of Phasis (Apollo or Apollinar triad?)]. Vestnik drevney istorii [Journal of Ancient History] 1, 15Ð34. Lordkipanidze, O.D. 2000: Phasis. The River and City in Colchis. Stuttgart. Luschey, H. 1939: Die Phiale. Bleicherode am Harz. MalÕberg, Vl. 1894: [Items of Greek and Greco-Barbarian Art Found in the Karagodeuashkh Mound]. Materialy po arkheologii Rossii [Materials on archeology of Russia] 13, 121Ð191. Melikishvili, G.A. 1959: K istorii drevney Gruzii [To the History of Ancient Georgia]. Tbilisi. Minns, E.H. 1913: Scythians and Greeks. Cambridge. Mar?enko, I.I., Limberis, N.Ju. 2008: R?mische Importe in sarmatischen und maiotischen Denkm?lern des Kubangebietes // Simonenko, A., Mar?enko, I.I., Limberis, N.Ju. R?mische Importe in sarmatischen und maiotischen Gr?bern. Mainz am Rhein, 265Ð400. Mordvintseva, V.I. 1996: [Concerning the Use of Prokhorovsky Dishes]. Rossiayskaya arkheologia [Russian archeology] 2, 155Ð160. Mordvintseva, V.I. 2005: [Imitation of Objects of the Sarmatian Animal Style in the Art of the 1st Century BC]. In: I. I. Marchenko (ed.), Chervyetaya Kubanskaya arkheologicheskaya konferentsiya [Fourth Kuban Archaeological Conference]. Krasnodar, 186Ð187. Mordvintseva, V., Treister, M. 2007: Proizvedeniya torevtiki i yuvelirnogo iskusstva v Severnom PrichernomorÕe. 2 v. do n.e. Ð 2 v. n.e. [Toreutics and Jewelry Objects from the North pontic Area. 2nd Century BC Ð 2nd Century AD]. Vol. IÐIII. SimferopolÐBonn. Musbakhova, V.T. 2013: [A Complex of Ancient Evidences about the Localization of the Kingdom of Eeta in the Kuban River Region]. In: I.I. Marchenko (ed.), Shestaya mezhdunarodnaya Kubanskaya arkheologicheskaya konferentsiya [Sixth International Kuban Archaeological Conference]. Krasnodar, 301Ð306. Otchir-Goriaeva, M.A. 2002: Das sarmatische Grab von Ja?kulÕ, Kalmykien. Eurasia Antiqua 8, 353Ð387. Otchir-Goryaeva, M.A. 2019: [Burial of a Warrior-Horseman from the Yashkul Mound Group]. ByulletenÕ Kalmytskogo nauchnogo tsentra RAN [Bulletin of the Kalmyk Scientific Center of the Russian Academy of Sciences] 4, 5Ð60. Otchir-Goryaeva, M.A., Lapa, N.L. [Complex of a Sarmatian Military Burial from the Funds of the Kalmyk Republican Museum]. Vestnik drevney istorii [Journal of Ancient History] 3, 200Ð205. Onayko, N.A. 1970: Antichnye importy v PridneprovÕe i PobuzhÕe v IV Ð II vv. do n.e. [Antique Imports to the Dnieper and Bug River Regions in the 4th Ð 2nd Centuries BC]. (SAI. Vyp. „1-27) [Corpus of archaeological sources, Issue. D1-27]. Moscow. Potratz, J.A.H. 1963: Die Skythen in S?drussland. Basel. Raev, B.A. 1986: Roman Imports in the Lower Don Basin. BAR International Series 278. Oxford. Raev, B.A., Simonenko, A.V. 2009: [ÇRoundelÈ from ÇDavydovsky hoardÈ]. In: A.G. FurasÕev (ed.), Gunny, goty i sarmaty mezhdu Volgoy i Dunayem [Huns, Goths and Sarmatians Between the Volga and the Danube]. Saint Petersburg, 65Ð79. Reallexikon der Vorgeschichte XIV. 1929. von M. Ebert (Hrsg.). Berlin, 547Ð549. Rostovtzeff, M. 1922: Iranians and Greeks in South Russia. Oxford. Rostovtsev, M.I. 1925: Skifiya i Bospor. Kriticheskoe obozrenie pamyatnikov literaturnykh i arkheologicheskikh [Scythia and Bosporus. Critical review of literary and archaeological sources]. Petrograd. Rostowzew, M. 1931: Skythien und der Bosporus. Berlin. Sergackov, I.V. 1994: The Sarmatians of Volga-Don Steppes and Rome in the First Centuries AD. In. B. Genito (ed.), The Archaeology of the Steppes. Methods and Strategies. Napoli, 263Ð277. SilantÕeva, L.F. 1959: [Necropolis of the Nymphaeum]. In. V.F. Gaydukevich (ed.), Nekropoli bosporskikh gorodov [Necropolises of Bosporan ‘ities (Materials and Research on Archaeology of the USSR, 69)]. MoscowÐLeningad, 5Ð107. Simonenko, A.V. 1997: Eine sarmatische Bestattung vom S?dlichen Bug. Eurasia Antiqua 3, 389Ð407. Simonenko, A.V. 1999: [Sarmatian burial with tamgas on the territory of the region of Olbia].ÊArkheologiya [Archeology] 1, 106Ð118 Simonenko, A.V. 2004: Eine sarmatische Bestattung mit Tamga-Zeichen im Gebiet Olbias. Eurasia Antiqua 10, 199Ð227. Simonenko, A.V. 2010: Sarmatskie vsadniki Severnogo PrichernomorÕya [The Sarmatian Horsemen of North Pontic Region]. Saint Petersburg. Simonenko, A.V. 2012: [Rich Sarmatian Burial near the Village of Vesnyanoe near Nikolaev]. In: Zoloto, konÕ i chelovek [Gold, Horse, and Man]. Kyiv, 207Ð226. Simonenko, A.V. 2015: Sarmatskie vsadniki Severnogo PrichernomorÕya [The Sarmatian Horsemen of North Pontic Region]. 2nd ed. Kyiv. Skalon, K.M. 1941: [Animal Images on Pottery Sarmatian Period]. Trudy otdela istorii pervobytnoy kultury [Proceedings of the Department of the History of Primitive Culture] 1, 173Ð218. Skripkin, A.S. 2000: [New Aspects in the Study of the History of Sarmatian Material Culture]. Nizhnevolzhskiy arkheologicheskiy vestnik [The Lower Volga Archaeological Bulletin] 3, 17Ð40. Skvortsov, N.B., Skripkin, A.S., 2008: [Burial of the Sarmatian Nobility from the Volgograd Trans-Volga Region]. Nizhnevolzhskiy arkheologicheskiy vestnik [The Lower Volga Archaeological Bulletin] 9, 98Ð116. Smirnov, K.F. 1953: [Seversky Mound]. Trudy Gosudarstvennogo istoricheskogo muzeya [Proceedings of the State Historical Museum] XI, 5Ð42. Shchukin, M.B. 1992: [Some Remarks on the Chronology of the Zubov-Vozdvizhenskaya Group and the Problem of the Early Alans]. In. B.A. Raev (ed.), Antichnaya Tsivilizatsiya i varvarskiy mir [Ancient Civilization and the Barbarian World]. Novocherkassk, 103Ð130. Shchukin, M. 1994: Na rubezhe er. Opyt istoriko-akheologicheskoy rekonstruktsii politicheskikh sobytiy III v. do n.e. Ð I v. n.e. v Vostochnoy i Tsentralnoy Evrope [On the Turn of Erae. An Attempt to Construct a Model of Political Events in Eastern and Central Europe During the 3rd Century BC Ð 1st Century AD]. Saint Petersburg. Strong, D.E. 1966: Greek and Roman Gold and Silver Plate. London. Treister, M. 2002: Metal vessels from Dardanos Tumulus in the Troad. I bronzi antichi: Produzione e tecnologia. Atti del XV Congresso Internazionale sui Bronzi Antichi. Montagnac, 354Ð362. Treister, M.Yu. 2005: On a Vessel with Figured Friezes from a Private Collection, on Burials in Kosika and once more on the ÇAmpasalakos SchoolÈ. Ancient Civilizations from Scythia to Siberia 11, 199Ð255. Treister, M.Yu. 2007: The Toreutics of Colchis in the 5thÐ4th Centuries BC Local Traditions, Outside Influences, Innovations. Ancient Civilizations from Scythia to Siberia 13, 67Ð107. Treister, M.Yu. 2010: [Jewelry and torevtika]. In. G.M. Bongard-Levin, V.D. Kuzneñov (eds.), Antichnoe nasledie Kubani [Ancient Heritage of Kuban]. Vol. II. Moscow, 534Ð597. Treister, M.Yu. 2019: Second-Hand for the Barbarians? Greek and Roman Metalware with Signs of Repair from the Nomadic Burials of Scythia and Sarmatia. In: Cojocaru V., Ruscu L., Castelli T., P?zsint A.-I. (ed.). Advances in Ancient Black Studies: Historiography, Archaeology and Religion. Cluj-Napoca, 313Ð345. Treister, M., Yatsenko, S.A. 1997/1998: About the Centres of Manufacture of Certein Series of Horse-Harness Roundels in ÇGold-Turquoise Animal StyleÈ of the 1st Ð 2nd Centuries AD. Silk Road Art and Archaeology 5, 51Ð106. Tsetskhladze, G.R. 1994: The Silver Phiale Mesomphalos from the Kuban (Northern Caucasus). Oxford Journal of Archaeology 13, 199Ð215. Tsetskhladze, G.R. 1998: Die Griechen in der Kolchis (historisch-arch?ologischer Abri?). Amsterdam. Veselovskiy, N.I. 1905: [Mounds of the Kuban Region during the Period of Roman Rule in the North Caucasus]. Trudy XII Arkheologicheskogo sÕÕezda v KharÕkove 1902 g. [Proceedings of the XII Archaeological Congress in Kharkov 1902]. Vol. I, 341Ð373. Vickers, M., Gill, D. 1994: Artful Crafts. Ancient Greek Silverware and Pottery. Oxford. Vinogradov, Yu.G. 1997: Griechische Epigraphik und Geschichte des N?rdlichen Pontosgebietes. Pontische Studien. Kleine Schriften zur Geschichte und Epigraphik des Schwarzmeeraumes. Mainz, 74Ð99. Vinogradov, Yu.G., Rusyaeva, A.S. 1980: [The Cult of Apollo and the Calendar in Olbia]. In. Issledovaniya po antichnoy arkheologii Severnogo PrichernomorÕya [Research in the Ancient Archeology of the Northern Black Sea Region]. Kyiv, 19Ð64. Voroniatov, S.V. 2020: [Phalerae the Decoration of Horse Hedgear from Barrow 1 on Zubovski Khutor]. Arkheologiya i davnya istoriya Ukrainy [The Archaeology and Ancient History of Ukraine] 3(36), 281Ð287. Zasetskaya, I.P. 2010: [Kuban antiquities of the Roman Period]. In. G.M. Bongard-Levin, V.D. Kuzneñov (eds.), Antichnoe nasledie Kubani [Ancient Heritage of Kuban]. Vol. III. Moscow, 276Ð292. Zasetskaya, I.P. 2019: Iskusstvo zverinogo stilya sarmatskoy epokhi (II v. do n.e. Ð nachalo II v. n.e.) [The Art of the Animal Style of the Sarmatian Period (II century BC - early II century AD)]. Simferopol.

Comments

No posts found

Write a review
Translate