Симонид Кеосский – имя очень громкое в истории древнегреческой культуры. Поэт, которому оно принадлежало (его жизнь традиционно датируют 556/555–469/468 гг. до н.э.), из лириков позднеархаического и раннеклассического времени по масштабу таланта и уровню мастерства уступал, пожалуй, лишь Пиндару. Но зато превосходил его по широте спектра жанровых форм, которыми пользовался: если Пиндар сосредоточился на хоровой мелике, то Симонид, помимо нее, также активно подвизался на поприще элегии и близкой к ней эпиграммы¹.

Симонид особенно прославился уже ближе к концу своей долгой жизни, став, по сути, главным певцом подвигов эллинов в Греко-персидских войнах². Подлинной сенсацией оказались относительно недавно опубликованные папирусные фрагменты написанной элегическим дистихом поэмы о Платейской битве (они дали повод ввести формулировку «новый Симонид»³). Как автор стихов на исторические темы, этот писатель с полным основанием может считаться одним из предтеч Геродота⁴, а его творчество – трактоваться в контексте становления исторической мысли у эллинов. Тем не менее перед нами все-таки не историк, а поэт, интересовавшийся историей (как и, например, дядя Геродота эпик Паниасид, который, следует полагать, повлиял на племянника своими произведениями⁵).

Однако здесь в первую очередь речь пойдет не о лирике Симониде (хотя он и появится еще в дальнейшем). Есть одно очень позднее свидетельство, согласно которому существовал и другой Симонид (внук лирика), занимавшийся генеалогической мифографией, подобно Акусилаю Аргосскому, Гекатею Милетскому, Ферекиду Афинскому, Гелланику Лесбосскому и другим древнейшим историкам. Соответственно, он должен быть причислен к той же когорте представителей раннего греческого историописания.

Свидетельство, о котором идет речь, ожидаемо содержится в лексиконе «Суда»⁶ (Suid. s.v. Σιμωνίδης Κεῖος): «Симонид Кеосский. Согласно некоторым, внук по материнской линии (θυγατριδοῦς) предыдущего⁷, который носил прозвище Меликерт⁸. А жил он до пелопоннесских событий⁹. И написал “Генеалогию” в трех книгах, “Изобретения”¹⁰ в трех книгах»¹¹.

Что касается времени жизни персонажа, о котором идет речь (будем называть его пока Симонидом Младшим), то в словарной статье приводится достаточно определенная датировка – до Пелопоннесской войны, т.е. до 431 г. до н.э. Датировка эта, возможно, основывается на каких-то данных, известных лексикографу, но может быть и плодом простых логических калькуляций с его стороны, что представляется нам более вероятным. И действительно, если Симонид Младший был сыном дочери лирика Симонида, то он должен быть на 45–60 лет моложе его. Соответственно, родился он либо в конце VI в. до н.э., либо в самом начале V в. до н.э. (как другой ранний историк – Гелланик¹²). Исходя из нормальной для тех времен продолжительности человеческой жизни (абстрагируясь от таких исключений, как тот же Гелланик, достигший 90-летнего возраста), можно было предположить, что весь жизненный путь этого историка протек до начала великой схватки между Спартой и Афинами.

О трактате «Изобретения», или «Находки» (Εὑρήματα), больше сказать решительно ничего невозможно. Что же касается сочинения, названного в «Суде» первым, прежде всего отметим, что не очень обычно употребление в названии труда слова «Генеалогия» в единственном числе – ожидалось бы скорее «Генеалогии». Поэтому Ф. Якоби во «Фрагментах греческих историков» именно так и воспроизводит его заголовок¹³. Впрочем, Р. Фаулер в статье об этом Симониде во втором томе своего свода фрагментов ранних мифографов замечает¹⁴, что, может быть, ничего странного тут и нет: ведь встречаем же названия «Истории» и «История»¹⁵.

Больше ни одного свидетельства о Симониде Младшем Якоби не приводит (процитированный пассаж из «Суды» фигурирует у него как свидетельство Simonid. FGrHist. 8. T1 – первое и единственное). Зная поразительную скрупулезность выдающегося немецкого исследователя, можно быть уверенным, что оно действительно является единственным. Притом происходит оно, напомним, из очень позднего источника, к тому же из такого, который, скажем прямо, часто не блистает надежностью (см. ниже).

Симонид, в частности, не появляется в знаменитом перечне древнейших греческих историков, приводимом Дионисием Галикарнасским (Dion. Hal. De Thuc. 5), – при том, что в перечень этот включены как раз авторы, жившие «до Пелопоннесской войны», а именно так, как мы видели, датирован Симонид в «Суде». Пропуск имени Симонида Дионисием, впрочем, может еще ни о чем не говорить: его список не является исчерпывающим, в нем отсутствуют и некоторые другие, более значимые фигуры¹⁶ – Ферекид Афинский, Дионисий Милетский, Антиох Сиракузский (хотя двух из этих троих – Ферекида и Антиоха – галикарнасский ритор хорошо знал и использовал их труды в своем другом, главном произведении – «Римских древностях»).

Как бы то ни было, почти полное молчание источников все-таки настораживает. Оговорим еще, что в «Естественной истории» Плиния Младшего в числе источников автора дважды (Plin. NH. I. 6; VI. 183) назван Симонид Младший (Simonides minor). Но из контекста совершенно ясно, что речь идет о неком эллинистическом историке¹⁷, от которого не дошло ни одного фрагмента. Он никак не может быть тождественным внуку лирика Симонида и во «Фрагментах греческих историков» значится под отдельным номером (FGrHist. 669).

Следует отметить, что и в современной литературе имя Симонида обычно обходится таким же молчанием. В общих работах по древнегреческому (или античному в целом) историописанию о нем, как правило, вообще нет упоминаний¹⁸. Более того, нет их и в монографии Л. Пирсона, специально посвященной ранним ионийским историкам¹⁹. Аналогична ситуация со справочными изданиями: мы не увидим статей о Симониде Младшем ни в «Малом Паули», ни в «Новом Паули», ни даже (почти невозможно поверить!) в колоссальном «основном» Паули (RE), где, казалось бы, можно найти абсолютно все.

Что уж говорить о специальных исследованиях! Р. Фаулер в «Ранней греческой мифографии» (в ней Симониду уделено две страницы²⁰) имеет обыкновение приводить исчерпывающую библиографию по каждому из авторов, включенному им в свой корпус. Но в данном случае и он может указать только на комментарий А. Парадизо в электронном издании Brill’s New Jacoby²¹, да еще на маленькую заметку²², предмет которой – собственно, даже не Симонид как таковой, а один из фрагментов, атрибуированных ему Феликсом Якоби (Simonid. FGrHist. 8. F3). Конечно, имеется еще и старый комментарий самого Якоби²³, тоже очень небольшой.

Одним словом, перед нами какая-то ускользающая личность. Хочется даже сказать, проблематичная. В данной статье мы попытаемся рассмотреть вопрос (кажется, никогда еще не ставившийся) о том, существовал ли такой историк-мифограф на самом деле. Ф. Якоби верил (сознательно употребляем именно это слово) в его существование, как видно из самого того факта, что он поместил Симонида в первый том FgrHist. (под номером 8, между софистом Полом Акрагантским и Анаксимандром Милетским Младшим, о котором см. ниже). За знакомым уже нам свидетельством из «Суды» приведены два фрагмента, отнесенные издателем к сочинению «Генеалогии». Но, строго говоря, ссылок именно на этот труд в цитирующих источниках нет (поэтому Фаулер в своем издании обозначил их как «Фрагменты без указания на сочинение»²⁴), просто их автор назван «генеалогом Симонидом».

Simonid. FGrHist. 8. F1 = Et. Magn. p. 479, 47: «Итонидой и Итонией Афина называется у фессалийцев – по городу Итону. А генеалог Симонид говорит, что было две дочери Итона – Афина и Иодама, которые, соревнуясь в гоплитском искусстве, вступили в распрю друг с другом, и Иодама была убита Афиной»²⁵. Необычность этого варианта мифа заключается в том, что Афина в нем оказывается не богиней, а смертной женщиной, фессалийской царевной (или имеется в виду какая-то другая Афина, отличная от богини?). О. Лендле считает, что здесь Симонид предстает перед нами как предшественник Евгемера²⁶. Однако встретить очеловечивающий богов евгемеризм (пусть даже с приставкой «прото-») в столь раннюю эпоху (до Пелопоннесской войны) было бы в высшей степени необычно²⁷. В те времена неортодоксальные толкователи мифов (например, Феаген Регийский²⁸) прибегали еще не к евгемеризму, а к аллегоризму.

Simonid. FGrHist. 8. F2 = Schol. Apoll. Rhod. II. 866 (к словам: «Анкею… / Его родила Посейдону близ вод Имбросийских / Астипалея»): «Потому что сыном Посейдона и Астипалеи, дочери Феника, был самосец Анкей, который управлял кораблем («Арго». – И. С.) после кончины Тифия; и генеалог Симонид дает такую же его родословную, как Аполлоний»²⁹. Речь здесь идет о том, что кормчий аргонавтов Тифий (Тифис) скончался на обратном пути, в стране мариандинов, и его преемником стал Анкей. В отличие от «странностей» предыдущего фрагмента здесь все стандартно, как отмечает и сохранивший его схолиаст. Информативным фрагмент назвать трудно; каких-либо датирующих признаков он тоже не содержит.

Далее Ф. Якоби помещает два фрагмента, относимые им к категории спорных и сомнительных (Р. Фаулер их исключает, считая никоим образом не принадлежащими «генеалогу Симониду»). Simonid. FGrHist. 8. F3 = Schol. Apoll. Rhod. I. 763 (к словам «Фрикс миниец»): «Миниец – житель Иолка: ведь Иолк населяли минийцы, как говорит Симонид в “Смеси”. А может быть, здесь он так назван потому, что был орхоменянином: ведь многие говорят, что Афамант (который был отцом Фрикса. – И. С.) жил в Орхомене»³⁰. «Смесь» здесь – один из возможных вариантов перевода заголовка (Σύμμικτα). Обратим внимание на то, что в «Суде» (свидетельство T1) такое произведение историка Симонида не указано. Р. Фаулер замечает³¹, что названия такого рода более характерны для литературы эпохи эллинизма; так могли озаглавить изданный в Александрии сборник стихов Симонида-поэта. О. Польтера³² вообще исправляет здесь «Симонид» на «Селевк» (эллинистический автор, II в. до н.э.).

Источник следующего фрагмента (Simonid. FGrHist. 8. F4 = Aet. Libr. med. XIII. 90) – труд «Врачебные книги» Аэтия (Аэция) Амидского, ранневизантийского (VI в.) медика. Якоби дал отрывок из него в латинском переводе XVI в., но впоследствии стал известен греческий оригинал, и мы поэтому переводим именно по нему (текст приведен в «Ранней греческой мифографии» Фаулера в связи с Ферекидом, который тоже упоминается в данном пассаже³³). Сам пассаж пространен, содержит ссылки на целый ряд авторов, и далее следует только та его часть, которая имеет отношение к теме нашей статьи.

«Симонид говорит, что павлин, чувствуя присутствие яда, приходит на это место, кричит, машет крыльями и рассыпает яд из сосудов или же выкапывает, если яд находится под землей. А Аристодем³⁴ сообщает, что ихневмон, содержащийся в доме, распознает яды, вылитые под землю. Ферекид же рассказывает, что попугай-самец подстерегает, обнаруживает и обвиняет по имени тех, кто делает или вносит в дом подобные вещи»³⁵.

Здесь упомянут некий Симонид, но не указано, что это именно «генеалог Симонид», как во фрагментах F1 и F2. Казалось бы, абсолютно ничто не мешает атрибутировать пассаж Симониду-поэту. Впрочем, Р. Фаулер считает³⁶, что это и вовсе какой-то совсем другой, более поздний Симонид, поскольку, как ранее заметил А. Парадизо³⁷, павлины в V в. до н.э. были еще очень редки в Греции, а у Аэтия здесь говорится о «животных, обыкновенно содержащихся в доме».

Конечно, подобный аргумент не назовешь очень сильным: редки – не значит неизвестны. Кстати, не можем не вспомнить о том, что как раз в V в. до н.э. павлинов содержал в своем хозяйстве афинянин Пириламп³⁸ – видный политический деятель, друг Перикла (Plut. Pericl. 13), впоследствии отчим Платона. Он привез их из Персии, где был с дипломатической миссией³⁹. Птицы эти действительно воспринимались как настолько экзотические, что привлекали всеобщее внимание, люди из других городов приезжали в Афины специально для того, чтобы на них посмотреть. Пириламп и впоследствии его сын Демос завели даже своеобразный бизнес – продавали яйца и птенцов.

Известен судебный процесс по делу о павлинах (насколько можно судить, некий Эрасистрат пытался украсть их у Демоса), для которого написал речь оратор Антифонт. От нее дошло несколько фрагментов, которые интересны в плане отношения к этой «восточной диковинке» в тогдашней Греции (Афиней, кстати, замечает, что в речи даже само слово «павлин» не употребляется, а говорится о «пестрых птицах», Athen. IX. 397c). Вот парочка таких фрагментов. «А по новолуниям приходил любой желающий; в остальные же дни, если кто-то и придет, желая посмотреть, – не позволено, кто бы это ни оказался. И это не вчера и не позавчера началось, а больше тридцати лет назад» (Antiph. fr. 57 Blass–Thalheim). «Оценивали же самца и самку в тысячу драхм» (Antiph. fr. 58 Blass–Thalheim).

В addenda к первому тому «Фрагментов греческих историков» Якоби добавил Симониду еще три фрагмента. Впрочем, их крайняя сомнительность тоже налицо, как мы сейчас увидим (соответственно, Р. Фаулер и их не включил в свой корпус).

Simonid. FGrHist. 8. F5 = Plut. Lycurg. 1. 8: «…Коль скоро⁴⁰ и поэт Симонид говорит, что не Евном – отец Ликурга, а Пританид – отец и Ликурга, и Евнома; большинство совсем не так излагает их родословную»⁴¹. Речь идет о родословной знаменитого спартанского законодателя Ликурга, о том, являлся ли персонаж с характерным именем Евном («благозаконный») его отцом или братом. Что послужило для немецкого ученого поводом приписать пассаж Симониду Младшему, хотя у Плутарха прямо сказано «поэт Симонид»? Аналогичное свидетельство содержится также в схолиях к Платону (Schol. Plat. Resp. 599d), автором которых оно взято либо из Плутарха, либо из общего с Плутархом источника. Но там, в схолиях, пропущено слово «поэт» перед «Симонид». Это и дало Якоби основание допустить возможность того, что Плутарх (или его промежуточный источник) ошибся и приписал информацию, взятую из Симонида-историка, Симониду-поэту как фигуре несравненно более известной. А схолиаст, дескать, пользовался правильным текстом.

Таким образом, Ф. Якоби применил здесь принцип lectio difficilior. Но уместен ли он здесь? Не думаем. В данном случае ход мысли исследователя больше напоминает натяжку, вызванную желанием привязать к «генеалогу Симониду» хоть немного больше материала. А. Парадизо, комментируя фрагмент, встает на точку зрения Якоби и пытается обосновать ее. По его словам, хотя лирик Симонид часто упоминает генеалогические детали, «нигде в сохранившихся фрагментах его сочинений мы не найдем другой пример такой генеалогической конструкции, длинной, сложной и обогащенной историческими деталями»⁴². Р. Фаулер резонно возражает, что не такая-то уж и сложная перед нами конструкция – не сложнее, чем многие, встречающиеся, скажем, в стихах Пиндара⁴³.

Simonid. FGrHist. 8. F6 = Gnomol. Vat. Gr. 1144: «Симонид называл Гесиода садовником, а Гомера плетельщиком венков: первого – как того, кто насадил предания о богах и героях, второго же – как того, кто из этих преданий сплел венок “Илиады” и “Одиссеи”».⁴⁴ Источник фрагмента – «Ватиканский гномологий», византийский памятник XIV в., сборник изречений знаменитых людей. И опять же мы, как и Р. Фаулер⁴⁵, не видим в отрывке ничего такого, что побуждало бы отрывать его от поэта Симонида и передавать какому-то иному носителю этого имени.

Наконец, последний фрагмент, папирусный, представляет собой, видимо, обрывки каких-то схолиев, сохранившиеся чрезвычайно плохо. Simonid. FGrHist. 8. F7 = P. Giessen 307v: «…На Трою (?)… Акусилей⁴⁶ лжет, а правду говорит об этом Гелланик… 53 года и у… в Авлиду, итак… […]ия⁴⁷ стала в самом деле… 45 затем… несправедливости Аякса… Аякса… илионяне богини… им же… Симонида… чтобы не очень… священную ветвь… заговорили… Геру, называемую угрюмой… в Птерию прежде… Птерией же называется сто[лица?]… в Птерию… в Каруссу же отплыл… те, что в Персиде, и те, что в другом месте… Прежде, чем увидит священную ветвь, там ведь афинянам… Нерассудительности (?) Афина… от Эксоны⁴⁸ там…».

Имя Симонида появляется здесь в отрывочном и потому совершенно неясном контексте. Собственно, опять же ни из чего не следует, что это именно историк Симонид, а не поэт Симонид. Полагаем, Якоби сделал такое заключение, исходя из того, что остальные упоминаемые во фрагменте авторы, Акусилай и Гелланик, являются историками-мифографами, а не поэтами. Но согласимся, что это не слишком весомый довод. Вообще говоря, из всего пассажа можно вразумительно вычитать только одну мысль, причем не имеющую отношения к Симониду: что автор этих строк доверяет Гелланику больше, чем Акусилаю.

* * *

Итак, для Ф. Якоби Симонид Младший – автор семи фрагментов, Р. Фаулер оставляет его автором только двух. Фаулер, однако, все же не атетирует этого Симонида из числа ранних мифографов, хотя и не отрицает, что и в свидетельстве о нем, и во фрагментах имеются несообразности (в частности, смущают его, конечно, и выражение «согласно некоторым» в «Суде», и вышеупомянутый евгемеризм фрагмента F1). Позиция ученого такова: коль скоро лексикограф сообщает, что был генеалог Симонид, который при этом являлся внуком поэта Симонида, нам не остается никакого другого выбора, кроме как принять свидетельство источника⁴⁹.

Но почему же не остается ничего иного? Есть и другая возможность – отвергнуть свидетельство источника. Если бы у нас во всех случаях была только опция «принять», нам пришлось бы, например, принять, что географ и историк Скилак Кариандский, писавший в конце VI – начале V в. до н.э., полемизировал с Полибием, ибо это сказано в «Суде». Приведем соответствующую статью.

Suid. s.v. Σκύλαξ: «Скилак. Кариандиец (Карианды – это город в Карии, близ Галикарнасса); математик и знаток музыки⁵⁰. [Написал:] “Перипл мест, что за Геракловыми столпами”, “События при Гераклиде, царе милассян⁵¹”, “Очерк земли”, “Возражение на “Историю” Полибия”». Перед нами грубейший анахронизм, который, между прочим, нельзя объяснить и тем, что в статье может иметься в виду Псевдо-Скилак – неизвестный автор, чей перипл начал с определенного момента циркулировать под названием «Перипла Скилака». Этот памятник сохранился полностью⁵², и он датируется IV в. до н.э. – временем тоже заведомо более ранним по сравнению с творчеством Полибия.

Приведенный пример полной несообразности является далеко не единственным в «Суде». Причем как раз в тех статьях этого словаря, которые посвящены ранним историкам, много серьезных ошибок. Укажем еще на некоторые.

Suid. s.v. Ἑλλάνικος Μιλήσιος: «Гелланик Милетский. Историк. Написал “Описание земли” и “Истории”». Никакого Гелланика Милетского не было. Был Гелланик Лесбосский, или Митиленский, но здесь имеется в виду не он. Из указания на названия трудов ясно, что речь идет о Гекатее Милетском. Он здесь, таким образом, смешан с Геллаником, и на свет появилась некая гибридная фигура.

Теперь возьмем статью о самом Гекатее. Suid. s.v. Ἑκαταῖος: «Гекатей, сын Гегесандра, милетянин. Жил (γέγονε) во времена Дария, царствовавшего после Камбиса, тогда же, когда и Дионисий Милетский, около 65-й олимпиады (520/519 – 517/516 гг. до н.э. – И. С.). Историограф. А Геродот Галикарнасский пользуется им, будучи моложе. И Гекатей был слушателем Протагора. Он первый издал историю в прозе, а первое прозаическое сочинение – Ферекид (Сиросский. – И. С.). Ведь сочинения Акусилая считаются неподлинными».

Тут перед нами целая россыпь «ляпов». Сразу бросается в глаза, что учителем Гекатея назван Протагор, который на самом деле родился тогда, когда Гекатея либо уже не было в живых, либо он был глубоким старцем. Возможно, конечно, что Гекатей Милетский спутан здесь со своим тезкой, историком Гекатеем Абдерским, Протагор ведь был родом тоже из Абдер. Но и тогда верной информации не получаем, ибо Гекатей Абдерский, автор рубежа IV–III вв. до н.э., напротив, гораздо моложе Протагора.

Далее, совершенно напрасно с Гекатеем, работавшим в последней четверти VI в. до н.э., синхронизирован его земляк Дионисий. У последнего имелся труд «События после Дария» в пяти книгах, который, по определению, был создан позже 486 г. до н.э., а судя по немалому количеству книг – изрядное время спустя. Стало быть, Дионисий Милетский однозначно принадлежал к следующему поколению. Тут, по всей видимости, налицо путаница со значениями перфектных форм глагола γίγνομαι⁵³.

Отметим также, что в этой статье «Суды» сочинение Акусилая Аргосского – историка еще более древнего, чем Гекатей, – признается неподлинным, в то время как в статье о самом Акусилае (Suid. s.v. Ἀκουσίλαος) его аутентичность отнюдь не отрицается. Это не ошибка, в строгом смысле слова, но внутреннее противоречие. Кстати, Акусилай там охарактеризован как «аргосец из города Керкады, находящегося вблизи Авлиды», и это тоже вызывает недоуменные вопросы: Авлида, а стало быть, и Керкада находились в Беотии, отнюдь не в Арголиде.

Продолжим коллекционировать неточности (хотя «неточности», пожалуй, будет слишком мягким выражением) в свидетельствах «Суды» о ранних представителях историописания. Suid. s.v. Φερεκύδης: «Ферекид, афинянин. Он старше сиросца…». Опять неверные сведения. С Ферекидом Сиросским мы встречаемся в середине VI в. до н.э. (он, согласно античной традиции, был учителем Пифагора), а с Ферекидом Афинским – во второй четверти V в. до н.э.⁵⁴

Suid. s.v. Ἑλλάνικος: «…Гелланик с Геродотом жил у Аминты, царя македонян (παρὰ Ἀμύντᾳ τῷ Μακεδόνων βασιλεῖ)». Невозможный факт: Аминта I правил на рубеже VI–V вв. до н.э., а затем Аминта II – уже в начале IV в. до н.э. Визит, о котором здесь говорится, судя по всему, имел место в царствование Александра I⁵⁵.

Suid. s.v. Χάρων: «Харон. Лампсакиец, сын Пифокла, родившийся⁵⁶ при первом Дарии, в 79-ю олимпиаду…». Упомянутая здесь олимпиада приходится на 464/463–461/460 гг. до н.э., когда в Персии правил уже внук «первого Дария». Как говорится, комментарии излишни.

Suid. s.v. Ξάνθος: «Ксанф, сын Кандавла. Лидиец из Сард, историк, живший⁵⁷ во времена падения Сард». И вновь хронологическая несуразица. Как бы ни понимать здесь γεγονώς – как «живший» или как «родившийся», – все равно ничего не выходит, если под падением Сард имеется в виду взятие города Киром Великим в 546 г. до н.э. (а других вариантов нет). Во фрагментах Ксанфа Лидийского встречаются упоминания об Артаксерксе I (Xanth. FGrHist. 765. F12) и о философе Эмпедокле (Xanth. FGrHist. 765. F33), что исключает любые датировки творчества историка, уводящие в VI в. до н.э., и заведомо переносит его в более позднее время, в следующее столетие, причем даже отнюдь не в его начало, а, как минимум, в середину⁵⁸.

Сказанного, думается, достаточно, чтобы понять: в источнике, изобилующем подобными погрешностями, вполне мог появиться и «лишний» Симонид Кеосский – дублет поэта Симонида Кеосского. Вообще говоря, когда встречаешь таких вот тезок, поневоле подозреваешь удвоение одной личности и хочется применить «бритву Оккама». Тем более что Симонида в античности, случалось, действительно удваивали (возможно, из-за объема и разнообразия его творческого наследия – не верилось, что все это мог написать один человек). Приведем воистину удивительное сообщение, содержащееся в таком известном памятнике, как эпиграфическая «Паросская хроника», созданная в 260-х годах до н.э. Запись датирована архонтством Аристида (489/488 г. до н.э.).

Marm. Par. FGrHist. 239. A49: «Симонид, дед (πάππος) поэта Симонида, и сам бывший поэтом, победил в Афинах». «Дед» здесь настолько неожиданно, даже абсурдно, что Якоби ставит crux при πάππος, никак не комментируя это в аппарате⁵⁹. И действительно, в указанном здесь году самому Симониду было под семьдесят; о каком еще его деде, живущем, и даже побеждающем в состязаниях, может быть речь? Ранее того Виламовиц⁶⁰ предложил исправить здесь «деда» на «внука» (θυγατριδοῦς или ὑϊδοῦς), и относительно недавно его осторожно поддержал Фаулер⁶¹, оговорив, впрочем, что нет уверенности в тождестве этого внука с генеалогом Симонидом (тем более что в тексте однозначно говорится о поэте, а не о прозаике).

У нас же подобная операция, признаться, вызывает сильные сомнения. Во-первых, эмендация очень тяжела. Во-вторых, в хронологии концы с концами не сходятся: у человека, близящегося к семидесяти годам, вряд ли мог быть (учитывая обыкновение греков жениться в тридцатилетнем возрасте или около того) взрослый внук, уже одерживающий победы на ниве своей деятельности. Думаем, что имеем дело с ошибкой, победил же в Афинах в этом году сам знаменитый лирик Симонид Кеосский: тогда его талант и слава были в полном расцвете, и с его биографией данный факт как раз согласовывался бы прекрасно. Кстати, в записи этого года «Паросская хроника» допускает и другие ошибки: далее сказано, будто бы тогда же, в архонтство Аристида, «умирает Дарий, а Ксеркс, его сын, воцаряется», в то время как на самом деле это произошло позже.

Вернемся к «генеалогу Симониду», которого, повторим, мы склонны считать дублетом. Нам могут возразить, что, борясь подобным образом с дублетами, можно, как выражаются, перегнуть палку в противоположную сторону. Ведь было же, что ни говори, два Анаксимандра Милетских. Помимо знаменитейшего философа архаической милетской школы, ученика Фалеса, существовал историк-мифограф этого имени (FGrHist. 9). В «Суде» он эксплицитно назван Анаксимандром Младшим (ὁ νεώτερος: Suid. s.v. Ἀναξίμανδρος Ἀναξιμάνδρου). Этот автор жил и писал во второй половине V – начале IV в. до н.э.⁶² Думаем, можно не сомневаться в том, что он имел какое-то отношение к тезке-философу, являясь, видимо, его потомком, принадлежа к тому же роду, – безусловно, знатному, как свидетельствует само их имя, редкое и в высшей степени аристократично звучащее, с древним корнем ἀναξ-.

Если бы мы стали применять «бритву Оккама» к двум Анаксимандрам, мы уничтожили бы совершенно реального писателя. Однако тут перед нами случай совершенно иного рода. Во-первых, об Анаксимандре Младшем сообщает целый ряд источников, причем надежных и гораздо более близких по времени к классической Греции, нежели византийский лексикон. Среди них даже Ксенофонт (Xen. Symp. 3. 6), а также Плиний Старший (Plin. NH. I. 4), Диоген Лаэртский (Diog. Laert. II. 2). О Симониде же Младшем, как мы видели, имеется только одинокое, ничем не подкрепленное свидетельство «Суды». А этот памятник, как мы показывали выше, уж точно нельзя назвать непогрешимым в плане фактологической достоверности.

Во-вторых, мифографические пассажи, дающиеся в источниках со ссылкой на Анаксимандра Милетского, не могут быть отнесены к натурфилософу VI в. до н.э., написавшему только трактат «О природе», в котором никакой мифографии не было. Помимо прочего, Анаксимандр Младший создал труд о пифагорейских символах, а Анаксимандр Старший жил раньше Пифагора. Таким образом, здесь путаница была просто невозможна.

В случае же с «дедом и внуком Симонидами» дело обстоит так. В бóльшей части фрагментов, автором которых Якоби считал Симонида-генеалога (F2, F3, F5, F6, F7), нет ровно ничего такого, что решительно препятствовало бы атрибутировать их Симониду-поэту, которому они, как представляется, и принадлежат. У последнего было немало стихов с упоминанием и мифологических, и исторических сюжетов и персонажей.

Остаются фрагменты F1 (евгемеристического характера) и F4 (о павлинах), которые отнести к лирику затруднительно – но точно так же затруднительно отнести их к мифографу V в. до н.э., ибо многое говорит об их более позднем происхождении. И тут самое время вспомнить о некоем раннеэллинистическом авторе Симониде Младшем, которого мимоходом упоминает Плиний (об этом говорилось ближе к началу нашей статьи). Скорее всего эти фрагменты – именно из его сочинений. А этот Симонид внуком поэта быть, понятно, никак не мог, но в те поздние времена, когда составлялся лексикон «Суда», его могли, по совпадению имен, превратно счесть таковым (причем, обратим внимание, не без колебаний, на что указывает выражение «согласно некоторым») и, соответственно, передвинуть на хронологической шкале поближе к мнимому деду – в V век до н.э. (а заодно сделать кеосцем, каковым он, возможно, и не являлся). Ту же традицию, что «Суда», похоже, отражают лексикон «Большой Этимологик» (фрагмент F1) и схолии к Аполлонию Родосскому (фрагмент F2), где фигурирует «генеалог Симонид». В действительности же такого историка-генеалога раннеклассической эпохи, как мы заключаем, просто не существовало, он был в результате вышеуказанного квипрокво искусственно создан византийскими учеными мужами.